 |
III. Потоп
Ирина Ермакова "Колыбельная для Одиссея"
НАПОМИНАНИЕ
Дорогой Апулей, у нас до света с тобою
«Абсолют» непочатый и пива — без счету!
Это вечность. Круглая вечность. Ты зря смеешься,
Я ведь не прощаюсь — только напоминаю.
Слышишь? Ночь волнуется, дышит, грызет днище,
Рыба-сон черная ворочается под килем,
Ходят в сердце волны, качается наш фонарик,
И кончается все, Пуля, все, кроме жажды.
Будем славить жажду, а пересохнет горло —
Зреет в трюме бочонок, тот еще, допотопный.
Ты ведь помнишь? Я не прощаюсь, напоминаю.
Вот дойдет к мартовским идам светлое пиво —
В край, до солнечной точки, полного абсолюта,
Зацветет на дне черемуха Атлантиды,
И душа моя, как весенний снег, уйдет в воду,
И ура. Тогда и выкатишь нашу радость
На притихший свет. Я? — никогда не прощаюсь.
Волны кроют верхнюю палубу в три наката.
Снег висит над миром до самого Арарата.
И душа, кувыркаясь, плывет в пустой бутылке
Из-под легкого вчерашнего абсолюта —
Погуляй на славу, Пуля, — твоя минута!
Поминай лихо, чтоб жажда не донимала.
Пусть палят все пушки, пои там кого попало,
Чтоб трещала палуба от кутерьмы весенней,
Чтобы именно кто попало и веселился
В можжевеловой, желтой-желтой мартовской пене.
И еще, золотой, не поленись за пивом —
Никаких песен ослов, никаких трагедий,
Ведь земля была не круглее, чем эта вечность.
Ты и сам, Апулей, помнишь ее, конечно.
|
|
