 |
ГОЛОСА
№2, 2003
Алексей Пурин
. . .
Как много было слов! Как много их осталось!
Раскрой словарь на «у» — «уныние», «усталость»,
«утрата», «уязвить», «ущучить»... А с утра
читалось: «Упоен успехами, ура!..»
От «юности», гляди, два шага до «юдоли»...
Банальные стишки, что выучены в школе,
в тысяча первый раз пластинку раскрутив,
не могут разменять копеечный мотив...
«Убожество» еще, «убийство» и «упадок»...
Разгадок не нашел, но не сберег загадок.
РОТТЕРДАМ
Кейсу Верхейлу
На набережной Бомпьес («Деревца»)
две девушки целуются — такая
картинка нам оставлена одним
французским верлибристом; поезда
проносятся над ними по мосту
через Маас, какие-то баркасы
трудолюбиво в сумерках чадят
туманным утром... Ночь прошла, как сон
(волшебный... но не утолить желанья
и тысячью ночей!), воспалены
цветущие уста от поцелуев.
Одно спасенье — влажный, липкий смог,
сродни венецианскому туману,
и то, что на дворе, скорей всего,
ноябрь (и год — десятый), а не май,
не ясный май сорокового года.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Здесь разбомбили город. Но река
в два рукава бежит, неудержима
и широка, не подурнев от дыма
и копоти, как в прежние века.
И гладь ее, не помня ничего —
ни фахтверков, ни мельниц, ни меандра
ревущих свастик, словно саламандра,
прошла огонь, не осознав его.
Буруны волн, буксиры, катера —
ни синяков, ни ссадин... ни Синьяка.
Вдоль променада Бомпьес до маньяка
шумела жизнь — теперь гудят ветра.
«Живи в пустыне», — скажет виршеплет.
И повторит собрат его: «Отныне
ты не найдешь оазиса в пустыне».
Но погляди — морской дворец плывет.
И не акриды — нега и нуга...
Тех девушек влюбленных разбомбили.
Но жизнь течет — и новый мост в полмили
в один присест сцепляет берега.
|
|
