 |
ГОЛОСА
№4, 2003
Евгений Рейн
ЗИМНИЙ ШТОРМ В БАТУМИ
Лазурной полосой тревоги
отмечен у Батума шторм.
И у земли, как на пороге,
гремит артиллерийский гром.
И Понт в бесстрашную атаку
вступает на передовой,
и подымается по знаку
угрюмой воли мировой.
Его полки и генералы
образовали этот ад,
он сам плюет на капиталы,
он сам сегодня Сталинград.
И он заходит нам во фланги,
и нет спасения в котле,
и эти волны, эти танки
нас добивают на земле.
Один пророк-метеоролог
знал сроки, но сказать не мог —
без связанных мотивировок
как высказать такой урок?
Он знал — ветра еще крепчали
и прижимали нас к земле,
его послал Бог мести и печали
забывшимся напомнить о зиме.
КАРИАТИДЫ НА ОЗЕРЕ ИНКИТ
Среди руин войны абхазской,
у ресторанчика «Инкит»
я подошел с немой опаской
к фигурам двух кариатид.
Они стояли в ровном поле,
не подпирая свой балкон,
свободно было им на воле,
поскольку дом их был снесен.
Кариатиды, две подруги,
глядели на пустынный пляж,
как две курортницы на юге
в сезон, в загар, в ажиотаж.
Тела их исчертили мины.
гранатой оторвало бок,
но обе твердо и невинно
в ладони прятали лобок.
А рядом шел кутеж интимный,
и престарелый тамада
на мой вопрос, невозмутимый,
ответил: «Это не беда.
Мы победили и сегодня
пьем за победу до конца.
Здесь полегла за сотней сотня
бойцов такого образца,
что этим бабам из цемента
теперь вовеки куковать,
здесь было мертвецов несметно,
их траур надо понимать.
Они хоть девушки, но вдовы,
мы их оденем в черный креп,
мы не подпустим Казановы,
оставим им вино и хлеб».
И солнце утопало в море
под взором каменных обид,
над всеми, кто сейчас в фаворе,
над всеми, кто сейчас убит.
. . .
Я слышу этот тайный гул,
С востока набегает пламя,
Как будто кто-то отомкнул
Пучину звездную над нами.
Но там далеко легкий свет
Дарует наконец прощенье
За все, чего и в мире нет —
Планет далекое свеченье.
Жизнь обманула и ушла,
И стоя у пустой могилы,
Я слушаю колокола,
Пока гудящие вполсилы...
|
|
