 |
ГОЛОСА
№3, 2004
Александр Глинский
. . .
Начать, как ветер в ноябре:
Расправить пальцы на дворе
И запустить подгнивший лист
За воротник,
Рукой прогорклым тополям
Махнуть — и галкой на поля,
Прикрыв глаза, срываясь вниз
В пшеничный крик.
Продолжить в толще стылых вод:
Спиной держать метровый лед,
Кормить собой замерзших рыб
И ждать весну, —
И там, в один прекрасный день,
Стряхнув привязчивую лень,
Залить подвалы и дворы
Во всю длину.
Закончить в глубине земли:
Деревья обращать в угли
И гнить, все крепче становясь
И все черней,
На солнце греть ладони гор
И подставлять ветрам простор,
В воде за волосы ловя
Остатки дней.
. . .
Когда-то я не умел заправлять одеяло,
Но теперь это время прошло:
Пододеяльник утратил свои тайны
И даже стал меньше.
Когда-то я стеснялся ходить в магазин,
Но теперь все иначе:
Самообслуживание так анонимно
В этих огромных ангарах.
Когда-то я боялся купить себе музыку —
Вдруг родители не одобрят? —
Но теперь у меня есть плеер, и вкусы
Не подлежат обсужденью.
Когда-то меня смущали девичьи лица:
До дрожи, до боли в горле —
Но теперь я лежу с ними рядом в кроватях
И даже спокоен.
И только стихи остались на том же месте:
Никому и всем сразу.
Площадь поверхности языка
Неизменна.
|
|
