 |
ГОЛОСА
№3, 2004
Николай Бубнов
. . .
С букетом астр осенних, в новой форме,
Помыт, пострижен, досыта накормлен —
На десять лет — как в омут головой,
Безвылазно — в период меловой.
Там день за днем, с глухим упорством снова
Писалось мелом и стиралось Слово,
И те обломки раковин моллюска
След оставляли, как болид тунгусский.
И я себя уговорил, что вот —
Когда меня сметет веществ круговорот
С поверхности Земли к друзьям окаменелым,
Я тоже стану этим мелом белым.
. . .
Господи! Это я —
Глина твоя.
Что-то внутри — тук, тук.
Сколько мне ждать твоих рук?
Сколько еще веков
Между черновиков?
Между, по роду их
Созданных, добрых и злых —
Птиц и зверей земных?
Сколько еще времен
Между чужих имен?
Между мужей и жен,
Наскоро слепленных —
По вере и по делам их.
Влажной земли ком
В дальнем углу — о ком
Ныне печаль твоя?
Господи, вот он я!
. . .
Я пловец пока никакой —
Ветка держит еще мой лист.
Что нам знать о смерти весной?
Это осень специалист!
Это осень на глади вод
Нарисует красивый финал,
И пройду я, как пароход,
Тем путем, что всю жизнь искал.
А пока я еще не пловец,
Набросал два слова — и в стол.
Мне не скоро писать «конец»,
Я начала еще не нашел.
. . .
Утром будит не петух,
А из гулкого подвала
Просит выпустить усталый
Кем-то запертый там Дух.
Он всю ночь стучал по трубам,
Не давая нам уснуть,
Он грозился в форме грубой
Песню спеть про жизни убыль
И еще про что-нибудь.
Он заглядывал к нам в окна,
Рвался в запертую дверь,
И в подвал холодный, мокрый
Был посажен, словно зверь.
И хоть семя мы гнилое,
Все-таки подвал откроем,
Принесем газет с собой —
Пусть читает домовой.
В нашем каменном жилище
Мы его духовной пищей
Окормляем иногда.
А как кончится еда —
Разнесчастный и убогий
Он вздремнет часов до двух
С половиной — местный Дух,
Бомж московский козлоногий.
|
|
