 |
ГОЛОСА
№4, 1995
Сухбат Афлатуни
ОХОТА НА РЫБ
1.
Я рыба, я самая рыбная рыба,
слегка в чешуе, как в оческах коры, —
я также и дерево, родом из Крыма, —
дубовая рыба, шесть крыл.
Когда, отекая посмертною бронзой,
как памятник собственной бывшей воде,
проснулся Арал безразмерной солонкой —
я в небе стелила постель.
Я видела сверху, как выпили море,
консервной тоской закусив;
но крылья мои безразличны к гоморре,
и голос мой тих, как курсив.
Пускай человек роет ближнему яму,
и на перекуре в колодец плюет,
какую бы явь он ни высмолил «Явой»
и быль ни засеял быльем, —
я — рыба, и жабрами щупая воздух,
смеюсь над толпой разрушителей пестрых —
безгубым застенчивым ртом.
Зависнув над серой землей дирижаблем,
я тень полощу свою ржавой
дренажной бурдой.
2.
Дети, к нам на урок ожидается рыба.
Нет, не та, что в столовой гостит, —
эта рыба солидна, она шестикрыла
и чужда избалованности.
Перед классной доской пол засахарен мелом,
и аквариум выпит и пуст;
школьный двор, ускользающий от глазомера,
дозревает к звонку, как арбуз.
Входит рыба, с ресницами полными ила,
нерестясь на притихший журнал.
И по водопроводной трубе гавриила —
тянет за руку в актовый зал.
Там, накинув пиджак на филе и грудинку,
чешуей, как медалями, вслух шевеля, —
водит сонным крылом по бесхозному свитку,
чей язык, как свисток, шепеляв.
А потом улетает, взмахнув плавниками,
влажный след оставляя в зрачках телекамер;
виден в форточку рыбий косяк,
школьный двор. Салютуют дубы желудями
в темя — о, милосердные самаритяне,
и спастись от обстрела нельзя.
3.
Купола — как сосцы замурованных статуй;
как при взлете запнувшиеся аэростаты.
Как рулоны билетов для вечной парковки —
минаретов мраморные морковки.
Небо — дом номер два. Первый — высох.
Много кончилось рыб, плавникастых и лысых.
Остальные — молили в мечетях глубоких,
чтобы выросли крылья — небесные ноги.
И рассолом отлива горящие губы
повторяли без слов «— — —» тасаввуфа*.
Рыбы-праведники оперились, вздохнули,
и уселись на воздухе, как на стуле.
А внизу — что толпа провожающих — мачты,
провода, две табачные фабрики, матч
«Пахтакора» с «Нефтчи», незасчитанный гол,
и настигший трехлетнее тело укол,
и еще купола... Впрочем, рыбное зренье
все сферическим видит по определенью;
для него и Земля — это шар,
бесконечный, посоленный накрепко солью...
Новый купол сигналит вскипевшей лазурью,
пролетающим в ноздри дыша.
4.
Дети отправились в Царство небесное —
прямо с урока.
Дома сказали: экскурсия, дескать,
рубль на транспорт.
Взяли друг друга за руки немытые,
будущие космонавты и мытари —
взвились с урока —
в мокрые окна,
к рыбам.
Классная дама дремала в учительской,
снилась Пицунда.
Юрочка грыз карандаш над запиской
Папам и Мамам.
Плавали дети с наживкой проглоченной;
Рустик на стреме у щелки замочной —
что там? Пицунда.
В окнах простудных —
рыбы.
Сняли алоэ и плющ с подоконника,
вынули между
рам затвердевшую вату, и двойки
стерли в журнале...
Вот и открыто окно во все стороны,
к тварям небесным причислимся скоро мы,
плавая между
мокрых и нежных
рыб.
5.
«Человек — царь природы; Рыба — его заместитель».
...А детей провожали до самого синего неба
...профсоюз, рыбнадзор (плакал), просто родители.
6.
Самолеты поют, великанский раскинув невод.
Се — охота на рыб, не имеющих честь,
на хватателей наших детей, волков в чешуе.
Из волос матерей этот невод, мелкоячеист,
и ползет его край по земле, застревая в репье.
Рыбья стая, как жирная туча, завесила солнце;
видят летчики, невод несущие, тысячи глаз,
беспокойные жабры, взметнувшийся социум.
Замыкается невод, аннулируя рыбу как класс.
А внизу — купола, что восторгом раздутые щеки,
в муравьях прикипевшей к биноклям толпы.
В небе бьет Царь природы Заместителя в руки и ноги,
и коричневой кровью пылают кучевые столпы.
Царь природы изрек, усмехаясь в клокочущий невод:
«Я надеюсь, что прочие твари сделают вывод
и не станут для брани со мною выискивать повод».
Школьный двор чешуею засыпало — не год,
а сплошные субботники, никаких зримых выгод:
подметай, невзирая на прогнозы погод.
7.
Последняя рыба в дубовых ветвях,
теперь она деревом учится быть...
И новые дети сопят у ствола,
на нем отработав приемы борьбы.
Весна продолжается. Снится Пицунда
все чаще (все реже зарплату дают);
но в Море — что есть оно — верится трудно,
и под руку лезет прогорклый уют.
Последняя рыба в дубовых ветвях
на новые пялится стеклопакеты —
квадраты уюта, где бродит семья,
и дети — с песком возвращаются в кедах.
Там вечность имеет конкретность ухи,
и мечут икру на тахту, когда сна нет...
Там рыба, цепляясь корнями, сползает
к балкону, где кормят ее рыбаки.
_________________________________________________________
* ат-тасаввуф — суфизм (араб.).
|
|
