 |
ГОЛОСА
№2, 2000
Михаил Синельников
ИНДИЙСКИЕ ТАНЦЫ
Н. Ивановой, Э. Петровой
От какой безжалостной печали,
Как, не глядя, прыгают в окно,
Девочки российские бежали
В серию индийского кино?
Но не храм и не гарем низама,
Только школа в Индии ждала,
Души истязавшая упрямо,
Властно изменявшая тела.
Там, где правит мускулами вера
И в базальт перетекают сны,
И неслась и стыла баядера,
Божеству не показав спины.
Для того давалась здесь наука,
Чтобы, силой перейденных мук
Пустоту обняв тысячеруко,
Воспарять над тысячами рук.
Чтобы стала колыханьем стана
Эта страсть, и с вихрем смуглых рас
В смертоносном смерче Раджастхана
Мчалась Русь, пустившаяся в пляс.
СТАДА В ГОРОДЕ
Брамина мылит брадобрей,
И сузились глаза клиента,
И замелькала все быстрей
Дороги вьющаяся лента.
Очнулся в лавке продавец,
Богиня вздрогнула в кумирне,
Стада коров, стада овец
Все необъятней и обширней.
Пришли. Куда пойдут отсель
Запнувшиеся погремушки?
И вскинул легкую свирель
Сам Кришна в образе пастушки.
СЛОНЫ
Почему ветвей зеленых гору
Завезли в проулок два слона?..
Им громада по плечу и впору.
Он застыл, внимая разговору,
Помавает хоботом она...
Что доступно разуму и взору
Этой пары, двум дающей фору
Самосвалам?..
В тусклых клочьях сна
Велорикши затевают ссору,
И над небоскребами — луна...
Что же изменилось в эту пору
В той стране, где изумлялся Пору*
Александр в былые времена?
* Пор — индийский царь, воевавший, а затем подружившийся с Александром Македонским.
ДЖУМА МАСДЖИТ*
— Мир тебе, пришелец из Багдада!
Эта жизнь недолговечней дня,
Ты дошел, и ничего не надо,
В старом Дели — та же толкотня.
Жалоба все та же хоровая,
И глядят, незрячие, в зенит,
И ликуя, и околевая,
Дистрофия, сифилис, рахит.
Продают здесь финики из Мекки,
И душа торговая скупа,
А вдали чернеют человеки —
Идолопоклонников толпа.
Сколько в сердце радости и страха,
Ибо сердце взяли навсегда
Горький гомон, славящий Аллаха,
Омовенья сладкая вода!
Пролетает веянье проказы,
И тебе подмигивает вдруг
Бытия кусок веселоглазый,
Цепкий и родившийся без рук.
** Пятничная мечеть.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ
К.
Двадцать лет, буддизм, Фили, Стромынка,
Девяносто долларов в кармане,
В Индию побег, язык тибетцев —
Сиплый сброд враждующих согласных,
Грозный взор Авалокитешвары,
Хмурая улыбка Состраданья,
Десять лет в дремучей Дарамсале,
Кирпичи в парче — тугие сутры,
Ласковость и дружба далай-ламы,
Знойный ад и ледяные зимы,
Ночью визг, довольное урчанье —
Снежный барс, пришедший за собакой,
На утесах радостные стаи
Обезьян вонючих и прекрасных,
Взмахи колеса перерождений,
Водопад, монахов голых гогот,
Яркие на камне покрывала,
Ниже по теченью — Соблазненье,
Юных нагота израильтянок,
На побывке сбросивших доспехи,
Пожилых американок взгляды,
Злые руки пляшущего Шивы,
Фрейд и Киплинг в книжном секонд-хэнде,
Мгла в горах, приюты прокаженных,
Друг-тантрист, скончавшийся в Ладаке
От последней передозировки,
«Кама-Сутра» и жена-японка,
Отчий дом, приснившийся под утро,
Перестройка, водка по талонам,
Строгановка, Кремль, квартира в Химках,
Горизонты рушащихся пагод,
Грузных Эверестов оседанье.
• • •
Снова муторный запах Ее,
Обессиливающий зной,
Прозревающее забытье,
Мир блаженствующе-больной.
И всегда милосердно-суров
Махавиры любезный взгляд,
И шагают стада коров,
Обнаженный бежит шоколад.
Вот белеет в толпе густой
Поспешающий Лев Толстой.
И за криком его семьи
И за взмахом его клюки —
Все затоптанные муравьи
И утопленные пауки.
|
|
