|
ГОЛОСА
№3, 1995
Тимур Зульфикаров
МОЛОДОЖЕНЫ
Наталье Зульфикаровой
Когда мы были молодоженами дымными в далеком дымном блаженном
осетинском селенье Хазнидон
И там плескалось у нашей блаженной целомудренной кибитки
колыбельное фаллическое кукурузное златое поле поле поле хмельное
И в золотых кукурузах носились мчались метались смекалистые
самшитовые спелоногие изумрудные перепелки
И мы с младой моей пунцовой уж уже ночной распахнутой моей женой
Натальей
Уже уже — увы — распахнутым медовоспелотекущим
малахитово-рубиновым бутоном
Ловили ловили блаженно блаженными руками очарованно изумрудных
перепелок в золотых златых кукурузах
Но не могли поймать тех тех тех перепелок кукурузных спелых
как груди ночной млековой переливчатой младой младой младой
жены жены
А головы тех перепелок были как талые розоволикие ея несметные
раздольные соски соски соски бегущие растущие
Куда куда вы убежали те перепелки? куда куда свернулись те миндальные
те дымно дымнорозовые соски? соски? соски?
И мы ловили тех перепелок и не могли поймать
Тогда сидящий на вечном камне вечный старец Хазнидона Амурхан
улыбнулся и сказал
За последнюю тысячу лет никто не поймал руками изумрудных перепелок
Но вы блаженные молодожены и может быть перепелки скороногие
сами придут в ваши ладони
Ах медовый дальний дальний дымный месяц в осетинском святом селенье
Хазнидоне!
Ах золотые кукурузы медовые
Ах изумрудные перепелки так и не прилипшие так и не приставшие
к нашим медовым дымным ладоням
Ах блаженные медовые кукурузные изумрудные молодожены перепелки
Куда унеслись
Ах кто вас нынче ловит ловит ловит безнадежно зачарованно
О Боже! Боже! Боже! Боже!..
ФЛОКСЫ РАСЦВЕЛИ
Сегодня ночью флоксы расцвели
Сегодня ночью флоксы окутались фиолетовыми нежными клубами
дурманами
Но что ж ты радуешься ночной мой друже что ж ты радуешься
Ведь флоксы — цветы позднего уходящего августа серпеня звездопадника
Осень при дверях... при калитках печальных при избах блаженно
горбатых осыпанных угнетенных палыми зыбкими яблоками
Флоксы гонцы предтечи апостолы осени многострадальной
Сегодня ночью флоксы окутались сладчайшими дурманами
И ты забыл о нежной скоротечности скорохрупкости русского святого
лета
И радуешься и рыдаешь среди флоксов
быстротечнонежнодымнофиолетовых щемящих как болезнь сердечная
последняя
Ах флоксы друзья подруги сладкотленные
А я томлюсь стою пред вами на коленях на моленных
Скоро скоро полетят белы мухи первоснежья
О блаженно!
В ОСЕННЕМ НАГОРНОМ ЗАБРОШЕННОМ САДУ
МОЕЙ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ ЛЕЙЛИ
Пурпурные поздние мясистые волокнистые истошно сахарные обвялые
пыльные пыльные ягоды заброшенной приречной алычи
Лилово дымчатые позабытые низкорослые сливы текуны
Лилейно белые дымчатые лядвеи Лейли
Когда она нага в забытых камышах лежит оставив гранатовое кулябское
платье у засохшей к зиме реки Варзоб-дарьи
А мой зебб коралловый медоточит дымит пылит в нефритовых малиновых
младых устах губах Лейли
И тут в заброшенном притихшем перед ледяной первометелью осеннем
ветхостном пыльном саду одни млады лядвеи жемчужные нагие
и малиновые текучие зыбучие губы Лейли
В осеннем переспелом саду одни млады малины живорубиновые
живомалахитовые губы возлюбленной моей нагой златотелой
в златокамышах Лейли Лейли Лейли
А мое зебб текун коралловый в малиновых устах забывчиво отуманенно
живым божиим жемчугом дымит сладимым зряшным бездыханным
неурожайным семенем сорит
Ай Аллах их живых из встречных жемчугов человеков лепил лепит творит
А мой зебб в ее устах бежит
А тогда зачем неслыханно лилейные волнистые холмистые ягодицы
и лакомые росистые лядвеи и алордяно лоно детоносное детородящее
детотаящее Лейли
А тогда зачем бутон гранатовая вечноюная вечносладимая завязь свята
рана тонет одиноко в лядвеях Лейли
И
И словно млад извилист верблюд меж двух атласных шелковых курящихся
барханов заблудившись бродит
Так мой зебб слеп меж лакомых грудей и райских яро спелых ягодиц
Лейли бредет и не находит...
|
