|
ГРУППОВОЙ ПОРТРЕТ
№1, 1995
Алексей Верницкий
ПОЙМАННЫЙ ВЫДОХ
(еще раз о «танкетках»)
Есть такой вид спорта — биатлон, состоящий из, казалось бы, неестественного сочетания элементов: спортсмен должен то бежать на лыжах, то стрелять из винтовки. Однако, если подумать, станет ясно, что биатлон суть имитация охоты, то есть древнего и естественного человеческого занятия. Нечто подобное можно сказать о новой стихотворной форме в русской поэзии — о танкетке. Чтобы потом не возвращаться, напомним ее формальное определение: это двустишие, состоящее из шести слогов, разбитых по строкам по схеме 2+4 или 3+3. В танкетке должно быть не больше пяти слов и не должно быть знаков препинания.
На первый взгляд кажется, что правила слишком сложны, запомнить их невозможно, и они не имеют ничего общего с естественной человеческой речью. Однако это не так. Как биатлон есть спортивная имитация определенного вида деятельности, так и танкетка — поэтическая имитация определенного вида речи. А именно — подражает высказыванию, произнесенному на одном дыхании. Такое высказывание состоит в среднем из шести слогов и оно естественно разбито на две половины: вначале интонация повышается, затем понижается. Таких высказываний много вокруг нас, в диапазоне от «Господи, помилуй» до «Чистота — чисто Тайд». Соседство этих двух примеров может показаться кощунственным; однако оно хорошо показывает, насколько разные слои языка вовлекаются в короткие высказывания и, следовательно, насколько богат языковой материал, из которого могут черпать авторы танкеток*.
«Арион» уже писал о танкетках — казалось бы, не так давно**. Стоит ли снова обращаться к обсуждению этой поэтической формы? Мне кажется, да. За время, прошедшее после опубликования тех статей, более ста авторов — среди которых и профессиональные литераторы, и любители — регулярно писали танкетки. Танкетки — уже не tabula rasa, сложилось определенное читательское ожидание того, что «должно» быть в танкетке, так что с некоторой долей уверенности можно говорить, что на основе формы танкеток возник жанр танкеток. То, что в 2003 году было теорией, гипотезами, догадками, теперь стало практикой.
Форма наполнилась содержанием, вросла в поэтический контекст, взаимодействует в сознании поэтов с соседними формами и жанрами. Например, раньше в обсуждении танкеток часто проскальзывало «танкетки имеют право на существование, поскольку существуют стихи без рифмы и размера (а танкетки являются их частным случаем)», а недавно я уже наткнулся на обратный аргумент: «стихи без рифмы и размера имеют право на существование, поскольку существуют же танкетки (как пример таких стихов)».
В этих заметках мы обратимся к примерам танкеток, но вначале посмотрим на контекст. Танкетки пришли в русскую поэзию не на пустое место. С точки зрения формы, они занимают позицию между хокку и одностишиями. Эти две формы играют совсем разные роли в русской поэзии. Форма хокку используется, как правило, для написания «медитативных» текстов, описывающих мгновенное впечатление, окрашенное определенным настроением, например:
жаркая летняя ночь —
как долго звонит телефон
в доме соседа
(Алексей Андреев)
У одностиший совсем иная роль: обычно они заключают в себе какую-нибудь иронично-философскую сентенцию, описывающую не настроение, а характер лирического героя. Например:
Какая я Арефьева?! Я Оля!
(Ольга Арефьева)
Сейчас, основываясь на практике писания танкеток многочисленными авторами, можно заключить, что не только с точки зрения формы, но и в плане содержания их можно рассматривать как форму, промежуточную между хокку и одностишиями. С одной стороны, есть танкетки, которые написаны как хокку; они оказываются еще более, чем хокку, недосказанными и мимолетными благодаря большей краткости, например:
болел
пыль на книге
(Роман Савоста)
С другой стороны, лирический герой танкетки оказывается способен не только выражать свое созерцательное настроение, но и рассказывать о своем характере и образе жизни, как в одностишиях. Читая подряд танкетки разных авторов, можно составить портрет усредненного героя танкеток, этого тихого героя нашего времени. Ему за тридцать, а то и за сорок; его жизнь — это кофе в кафе; компьютер по вечерам; пиво или сигареты; мысли о своей стране и о Боге; последние взгляды на девушек; первые признаки гипертонии. Вот лишь несколько примеров:
моросит
эспрессо
(Георгий Жердев)
завтрак
клава в пепле
(Владимир Ерошин)
на ночь
помейлился
(Виктор Ключников)
весы врут
Фемида
(Сергей Сутулов-Катеринич)
хуже гор
лишь горцы
(Александр Корамыслов)
жених
из лаптопа
(Валентина Ермакова)
Впрочем, не у всех авторов лирические герои танкеток одни и те же. Среди тех, кто наиболее решительно порывает с вышеописанным образом, следует назвать Полину Вилюн, которая в течение некоторого времени последовательно создавала «женскую поэзию» в танкетках — вот несколько примеров:
любовь
как привыкнуть
либидо
до боли
скрип пружин
музыка
круги
в глазах и под
Таким образом, сейчас уже можно попытаться сформулировать ответ на вопрос, заданный в «Арионе» и Губайловским, и Тонконоговым: есть ли в танкетках авторский голос? Вероятно, можно ответить так: в массе танкеток в некоторой степени стираются границы между индивидуальными авторами, однако остаются четкие границы между разными типами авторов — с их разными интересами, разным жизненным опытом, принадлежностью к разным социальным классам и т. п. Вообще, танкетки оказались хорошо приспособлены для того, чтобы выявлять и выражать сложившиеся в обществе стереотипы, и, в частности, когда читатель воображает себе автора танкетки — это тоже процесс обнажения некоторых стереотипов.
Итак, как мы видим, авторам танкеток удается сказать достаточно много в шести слогах. Небезынтересно проанализировать, хотя бы вкратце, как они это делают, какие приемы используют. Конечно, в рамках столь необычной формы, как танкетка, авторам приходится применять совсем не такие художественные приемы, как в «обычных» стихах.
Во-первых, авторы танкеток играют на сопоставлении или противопоставлении первой и второй строк. Это может быть звуковое сближение, как правило — созвучие корней слов, паронимия, например:
цены
нецензурны
(Владимир Ерошин)
графика
графина
(Сергей Сутулов-Катеринич)
с кастетом
на кастинг
(Александр Корамыслов)
креатив
на крови
(Алексей Верницкий)
А может быть и смысловое сближение — например, когда вторая строка выступает как определение слова, стоящего в первой строке:
зебры
штрих-код саванн
(Алексей Верницкий)
младенец
блог Бога
(Георгий Жердев)
космос
жизнь в тюбике
(Александр Корамыслов)
Во-вторых, в танкетках часто обыгрывают цитату или устойчивое выражение:
греки
пища раков
(Георгий Жердев)
с тобой
в контрразведку
(Владимир Ерошин)
В-третьих, довольно часто в танкетке сталкиваются два различных ассоциативных центра (каждый из них может быть абстрактным понятием, цитатой или устойчивым выражением), и в этом взаимодействии рождается новый образ:
ямщик
не гони Ло
(Валентина Ермакова)
Икона
три в одном
(Валерий Прокошин)
ночью
черен квадрат
(Валентина Ермакова)
Все эти художественные приемы, конечно, не новы, но несколько подзабыты поэзией. В последние десятилетия в основном юмористы использовали основанные на каламбуре «ложные» определения вроде «крахмал — маленькая неудача» (от «крах мал»), или такие совмещения устойчивых выражений, как «медный всадник без головы». В танкетках эти художественные приемы обретают новую жизнь*. Связанные с ними юмористические ассоциации отходят на второй план, а на первый выходят другие, не обязательно веселые вещи.
____________________________________________________________________________________________________
* О связи танкеток с Иисусовой молитвой см. мою статью «Танкетки: стихи между дыханием и молитвой» («Крещатик» № 24/2004). Об использовании рекламных слоганов в танкетках см. написанную мной совместно с Георгием Циплаковым статью «Шесть слогов о главном» («Новый мир» № 2/2005).
** Впервые в «Арионе» танкетки были затронуты в статье Владимира Губайловского «Полоса прибоя (о жанре поэтической миниатюры)» в № 4/2003. Кроме того им посвящена заметка Дмитрия Тонконогова «С миру по танкетке» (№ 4/2004), предваряющая подборку танкеток разных авторов.
*** Следует оговориться, что подобными приемами пользовались также иронические поэты-концептуалисты. О связи танкеток с концептуальной поэзией см. мою рецензию на танкетки Сергея Сутулова-Катеринича «Розы были розы были розы» в «НЛО» № 78/2006.
|
