 |
ГОЛОСА
№4, 2007
Валерий Мишин
ПЕСНЬ ЗА ПЕСНЕЙ
она произнесла фразу,
которая в корне меняет суть вещей:
бабы не дают — бабы принимают.
о, если бы она была мне сестрой,
сосавшей груди моей матери,
тогда, встретив ее на улице,
расцеловал бы ее
и меня никто бы не осуждал,
а так скажут:
зачем прилюдно целуешь жену свою,
неужели дома нет на это времени?
о, соломон, ты первый среди поэтов,
веками стихотворцы пели с твоего голоса,
воровали у тебя метафоры,
ты действительно царь,
будь я управляющим твоей канцелярией,
запретил бы повторять,
что возлюбленная прекрасна, как луна,
светла, как солнце,
называть ее глаза голубиными
и говорить, что лобзанье уст лучше, нежели вино...
запретил бы или взымал пошлину
в пользу государства израиль,
ведь многие толкователи утверждают —
именно к нему обращены твои песни,
а суламита только предлог,
да она, в конце концов, и прогнала тебя:
беги, соломон, беги...
тебе подражали,
но редко доходили до крайностей,
скажи, кто еще способен вообразить такое:
стан твой похож на пальму,
груди на виноградные кисти,
и подумал я: влез бы я на пальму,
ухватился бы за ее ветви...
а я подумал: какой страстью нужно сгорать,
чтобы, исцарапанному и окровавленному,
карабкаться по шершавому стволу...
правда, некоторые сочли твои сравнения абсурдными,
в частности, александр гликберг,
то-есть саша черный,
написал сатиру “царь соломон сидел под кипарисом”
там скульптор хирам
якобы отлил медную статую суламиты,
пользуясь твоим текстом,
в результате получился монстр,
с носом вроде ливанской башни,
зубами, как стадо овец,
животом, как круглая чаша с вином,
чревом в виде вороха пшеницы, обставленного лилиями...
соломон, замечу, скульптор был твоим современником,
а современники плохо понимают гениев,
джузеппе арчимбольдо несравнимо лучше
справился бы с задачей...
да разве так уж и однолинейны твои метафоры?
разумеется, зубы не просто похожи на стадо овец,
но стадо овец, выходящих из купальни,
из которых у каждой пара ягнят,
и бесплодной нет между ними...
как я понимаю, это о том,
что зубы у суламиты вечно молодые и белые,
она регулярно их полощет,
никакой кариес им не страшен,
и если, представим, стражники, схватив ее,
случайно выбьют зуб,
то тут же вырастет новый...
позволь, приведу еще место,
где я чуть не зашелся:
возлюбленный мой протянул руку свою сквозь скважину,
и внутренность моя взволновалась от него...
вот-вот, подумал я, сейчас все и начнется,
однако рука была протянута
всего лишь сквозь отверстие в двери,
суламита встала и открыла замок.
но ты не спешил вкусить желанный плод:
отперла я возлюбленному моему,
а возлюбленный повернулся и ушел...
у дверей суламиты было много плодов,
новых и старых, которые она сберегла для тебя,
ты же отправился в поля и сады,
посмотреть, как оживает природа
и расцветают деревья...
самое высокое наслаждение —
это то, что мы испытываем в воображении,
как бы ни была прекрасна возлюбленная,
не надо забывать, что она грозна, как полки со знаменами,
и рано или поздно скажет:
бабы не дают, бабы принимают...
беги, соломон, беги...
а я уклоняюсь от взгляда ее, ибо он волнует меня...
|
|
