 |
ГОЛОСА
№4, 2007
Борис Лихтенфельд
* * *
Все написанное будто на что-то похоже,
иногда — чуть-чуть, а иногда — точь-в-точь.
До того, что подумаешь даже: одно и то же, —
но потом присмотревшись: да нет — день и ночь.
Что-то уши подслушали, да не то уловили.
Из подобных разночтений и соткана
вся словесность: старушонок лущить чем попало или
их считать, вываливающихся из окна.
Несусветное что-то загнул или просто выгнул
странным образом шеи любопытных слов,
а потом и вовсе из гнезд их взашеи выгнал —
и нежданный осмысливаешь улов.
На восток и запад расколот мозг. Сплеча лишь
разрубается узел антиномии сей.
По дороге в Индию к Америке вдруг причалишь —
ты свободен, о диссидент Одиссей!
Параллелей пленник, от встречного ветра и штиля
издевательств немало ты претерпел.
Что твой опыт? Мираж в бесконечных поисках стиля.
Не рвануть из моря возможностей за предел...
Ах, великая наша! Обманут ее любовью
к человеку маленькому, лишнему и вообще
ко всему под ярмом и плетью страждущему поголовью,
сам хорош персонаж: борода в борще!
А она, свои средства сулившая на дорогу,
днесь наложницей на ложе лжи возлежит.
Ты блуждания эти сам предпочел острогу,
хитроумный грек, то бишь вечный жид.
Но с другой стороны, что всему и всегда чужая,
воздух-синтаксис легко принимает в себя
словопад щебечущий — и душа дрожит, подражая,
вторя всякому веянью и любя.
* * *
Небо уходит из-над головы
Всепоглощающее увы
жизнь обесценивает без кавы-
чек предъявляя к оплате
Сбросив заботы побочные с плеч
тянется ввысь неспрямимая речь
обращена в никуда бесконеч-
на полувнятном закате
Что ни захватит сведет к одному
то есть с ума истерзает изму-
чает что суть а окажется му-
тьмою протяжно мычащей
Но и во тьме не смыкает уста
гонит и гонит словесное ста-
до глухома— никогда не уста-
нет ни просвета за чащей
Век промелькнет невидимкою-век-
шей не щадивший фальшивейший век-
сельской дорогой меняющей век-
торными тропами в хвое
Небо затягивает как боло-
то и другое замкнут моноло-
где остановится на полусло-
веретено мировое
АРХИТЕКТУРНЫЕ МЕЧТАНИЯ
Сергею Стратановскому
Разместить Министерство Культуры в культурной столице.
Возвести небоскреб в виде монументальной фигуры столицей:
бакенбарды кудрявые Пушкина, длиннобородый Толстой,
омский каторжник, мир обещавший спасти красотой,
Мефистофель-Шаляпин и добрый хозяин Пенатов,
Фальконе и Кшесинская, бюсты царей-меценатов
и так далее... Где? Разумеется, в Летнем саду.
А возропщут деревья и статуи — выселить их по суду!
Лебединое озеро на бельведере музейном
для гостей именитых послужит открытым бассейном.
Запорожцы, как сивые голуби, будут над ним нависать
и послания вилами в фонды ЮНЕСКО писать.
Посадить Баснописца, привыкшего нянчить детей беззаботных,
охранять и кормить заточённых в подвальных вольерах животных.
Углубить и расширить Лебяжью канавку: в нее крейсера
заходить будут на торжества юбилейные et cetera.
В многоярусном апофеозе девятого вала нахлынут
все деяния нашего Духа и музыкой вечной застынут.
Станиславский все нити бессмертной системы смотает в клубок —
и над всеми культурами с крыши сиять будет наш Колобок.
|
|
