 |
ЛИСТКИ
№2, 2009
Денис Бычихин, Ольга Маркелова, Михаил Этельзон, Игорь Бобырев, Александр Самойлов
ДЕНИС БЫЧИХИН
* * *
Ничего не происходит,
птиц не видно в небосводе.
Только бог в пустой природе
к веку прибавляет век.
Так, порезав заготовку,
Клеят божию коровку
В детсаду, кряхтя, неловко,
Даже высунув язык.
Клеят, маму ждут, растут.
Поступают в институт.
А потом очнутся вроде:
Ничего не происходит.
ОЛЬГА МАРКЕЛОВА
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ АЛКОГОЛИКА-ЭКСПЕРИМЕНТАТОРА
Он знал немецкий: пить на брудершафт.
Он знал английский: виски, джин и ром.
Французский знал: бордо и каберне.
Собрался было выучить японский,
но в магазине у железки (бывший рыбный)
закончилось вишневое вино.
Изящный полиглот, он презирает смердов,
они же не владеют языками,
они же в будни хлещут самогонку,
они цедят из горлышка лосьон.
Они киряют в закуточке у метро,
но не садятся в быстроходный поезд,
не ведают тончайших наслаждений:
напитки пробуя иных земель,
без визы разъезжать по разным странам,
впивать с вином их дух, их прошлое — как кровь,
впивать их языки и делать их своими.
Не знают счастья: заключить страну
— иль континент — во влажной тьме желудка,
чтоб воспарить к ее далеким небесам.
Нет-нет, они киряют у метро...
Какая замкнутость! Какая проза!
“Как ты суров и груб, язык российский!
Тобой нельзя молиться Дионису
и с всемогущим Паном говорить.
Тобой не передать оттенки вкуса
чудесного заморского вина.
И вы, презренные невежды,
вы так и стойте у метро весь век,
чтоб никогда не ведать наслажденья,
чтоб никогда не странствовать по миру,
чтоб никогда не сесть в летящий к свету поезд...
Я — полиглот!
А вы глотайте пыль!”
БЫТ
В общежитской каморке
электрочайник и магнитофон
весь вечер борются
за право обладания
единственной розеткой.
МИХАИЛ ЭТЕЛЬЗОН
ЗВУКИ
Как за секунду — за мгновенье,
когда будильника звонок
еще не вырвал из забвенья,
и снов последнее звено
уже не сон, а полудрема,
и ясен каждый миг и знак,
но шум проснувшегося дома
мешает продолженью сна...
...так слышит нас новорожденный,
еще не видя ничего, —
улыбки или смеха ждем мы,
а звуки из вселенной темной
пока не радуют его.
ТУМАН
А над городом туман,
в пелене телаґ и лица,
и машины, и дома,
и заводы, и больницы...
Словно кончилось кино
вместе с выдуманным миром,
и белеет полотно
без героев и кумиров...
И оттуда на меня,
после красочной палитры,
смотрят молча письмена —
роли... даты... имена...
Вместо нас — простые титры...
ИГОРЬ БОБЫРЕВ
ЗАКАТ
перекличка деревьев
* * *
море с пловчиху длиной
* * *
океан
ничего лишнего
АЛЕКСАНДР САМОЙЛОВ
* * *
Конечно, Ходасевич, Заболоцкий.
А дальше — Тютчев, Баратынский.
А дальше — ну, наверное, Державин.
А дальше — видимо, Тредиаковский.
А дальше чье-то полустерто имя.
А дальше безымянная пустыня.
Вот там-то ты, последний,
Станешь первым.
И что там? Что там? Что там?
Ничего там.
|
|
