 |
ГОЛОСА
№2, 2
Александр Рапопорт
МОСКОВСКИЕ ТЕРЦИНЫ
В середине августа, ближе к его концу,
город накрыла едкая пелена,
как будто приблизились к транспортному кольцу,
костры разожгли враждебные племена
в ожидании часа, когда опустится тьма.
Воздух плотен, безумен, цветет белена,
вращаясь на вертеле, жарится шаурма,
включив подфарники, еле ползет караван
в горячем тумане и в помраченье ума.
Дымным котлом обнимает далекий стан,
дух особенных специй летит с его рубежей,
запах горелого мяса из воюющих стран,
разгоряченной конницы, рвущейся из вожжей.
Над куполами и шпилями, выше труб заводских,
над бетонными сотами и дворцами вождей,
выше статуй гранитных и стремлений людских
от предместий к центру тянется белый шлейф.
Кто бы ни был пришелец, половец или скиф,
из космоса, из астрала или с варяжских шхер,
он, как завоеватель, хочет не только взять,
под свой устав переделать, исправить на свой манер.
Правила самозащиты вызубрены на ять,
курс безопасности жизни тверже, чем “Отче наш”,
в легкие проникает разлитый в воздухе яд
и порождает страхи, подвижные, как мираж.
Вряд ли кто-нибудь скажет, чтoґ стоит на кону,
границы вновь полыхают, а дальше не видит взгляд.
— Что это? — спросит мальчик, утром прильнув к окну. —
— Что же у нас случилось?
А это леса горят.
. . .
прошлое в огне
будущее в дыму
узкая полоса между ними
|
|
