 |
МАСТЕРСКАЯ
№4, 1999
Александр Строганов, Арт Иванов, Жанна Сизова, Руслан Истомин
АЛЕКСАНДР СТРОГАНОВ
СУД
Что там за черные пчелы чудят, Ваша честь?
Эскадра оставила Солнце, к чертям Вашу честь!
Дураки дурят, дурни,
Ярмарка, верно, приехала.
А черные пчелы таки чудят, Ваша честь.
Стирай не стирай, все сносилось, сестрица.
Балуют, будут ли биты окна, сестрица?
Дураки дурят, дурни,
Ярмарка, верно, приехала.
Стирай не стирай, все сносилось, сестрица.
У рукокрылого голова кровью мазана, Вань?
Кровь пустили, Вань, кровь пустили, Вань. Кровь пустили...
Дураки дурят, дурни,
Ярмарка, верно, приехала.
У рукокрылого голова кровью мазана, Вань?
А шуба на вешалке-то шевелится, бабушка!
Не мышь ли шуршит, послушай-ка, бабушка?
Дураки дурят, дурни,
Ярмарка, верно, приехала.
А шуба на вешалке-то шевелится, бабушка!
Не эти ли руки руки держали, родимец?
Что барахтаться, что рожать, все — родимец!
Дураки дурят, дурни,
Ярмарка, верно, приехала.
Не эти ли руки руки держали, родимец?
Солоно, поутру не разлепишь ресниц, Горюшко,
Что делает бритва в горнице, Горюшко?
Дураки дурят, дурни,
Ярмарка, верно, приехала.
Солоно, поутру не разлепишь ресниц, Горюшко.
Тихо-то как, петухи не ослепли ли, пан?
Пил, да плутал, да совсем потерялся пан,
Дураки дурят, дурни,
Ярмарка, верно, приехала.
Тихо-то как, петухи не ослепли ли, пан?
Долгая жизнь, ангелы все уж сожгли, Ваша честь.
А что за сполохи в степи, Ваша честь?
Дураки дурят, дурни,
Ярмарка, верно, приехала.
Долгая жизнь, ангелы все уж сожгли, Ваша честь.
АРТ. ИВАНОВ
СОН С АХМАТОВОЙ
Всякому зато могу присниться...
А. Ахматова
мне приснился сон:
ко мне переселилась ахматова
в инвалидной коляске тучная
но приятная и на все согласная
аро-матная!
я говорю «помилуйте
у нас на девятом — убого!»
а она махнув пухлой ручонкой
в нос твердит «ради бога!..»
она согласна стирать за собой
убирать свои книжки
по полкам...
я позвал катеринич*:
«смотрите вальниколавна
— у меня ахматова
поселилась!»
* Катеринич В.Н. — кандидат фил. наук, латинист, авторитетный в литературных кругах Хабаровского края критик.
на что латинист-катеринич
промолвила цинично «ну и что же?..»
я ахал и просыпался
и вновь засыпал сладко:
я из лифта вытаскивал
коляску с анной
ахматовой!..
мать и брат
в шоке...
мама моя подавлена
откуда знать ей — как обихаживать
ахматову?!
а я говорю им:
«пожалуйста, не заботьтесь
так сильно, ахматова сама знает
что нужно ей
в моей жизни».
ЖАННА СИЗОВА
• • •
В час, когда ангел небо сворачивает
В тонкий рулон, в завиток холста,
Прозрачные женщины, босыми ногами
Поднявшись с земли и паря над домами,
Допрядывают пряжу облачную
Вручную, вножную, оптом и врозничную,
Распустивши волосы, запрокинув руки,
Ловят они губами небес звуки.
В час, когда ангел небо сворачивает,
Мужи ученые вплетают в невод
В молчанье Сократа, с уверенностью Ньютона
Прутья открытий и водоросли законов.
А ситцевых буден округлые дети
Охапками носят в квадратики сети,
Скользя и падая по меже веревочной,
Клубки невесомые пряжи облачной,
В час, когда ангел небо сворачивает
В тонкий рулон, в завиток холста...
ПИТЕР-БУРКИ
Шелудивою стайкою бурки во фраках да в нос.
Ноздреватая поросль — Гоголь чихает каретами:
Ап! — В фаэтоне пульхерья коробочка — чих! —
В чреватом каркасе щербатой купчихи
Психопаты фильтруют записочки.
Хоп! — бурки шмыг! — векселя и записочки — хвать!
Титулярной сутулостью, волоком, ратью —
Под мосток, где фонарь, там франтихи и щеголи.
Щелк! — фонарь опрокинут — то рюмочка Гоголя.
Гоголь щурится в стопку: там сухо, там мглисто...
Бурки брык-брыком в Бруклин,
Рукописными хвалятся хрустами —
О, подложное ложе прокрустово.
Хрипы Гоголя в Оптиной пустыни...
Пли! Аминь! — Питер-бурки готовы
В череде перемен, перемесел, в гнездовье алькова
Выжимать из песка пескаря Щедрина-Салтыкова.
И прельпнувшую жижу к обмотанной строчками чаше обеда
Тихо! — ша! — называть тегеранской звездой Грибоеда...
РУСЛАН ИСТОМИН
МОЯ ЗВЕРЯ
Вчера я верил черной звере —
она утери стала кошкой:
пу-ту, пу-ту, мой славный зверя,
пу-ту, пу-ту, хороший зверя,
с тобой мы прожили немножко...
Кто обретет мою утрату?
Кто станет жить в пустом лукошке?
• • •
Тихо лег,
забросал себя листьями
и лежал,
не забыли пока.
Тихо встал
и тропинкою лисьею
девять дней уходил в облака.
|
|
