|
ГОЛОСА
№1, 1
Сергей Золотарев
. . .
Охранение ночное
Ощущаю надо мною
Там, где плачет паранойю
Мой сверчок-экзюпери.
Старичок одномоторный
Доставляет воздух черный
В виде музыки разборной,
Чтобы — собранной внутри —
Ей дышали у двери.
Легкокрылый и почтовый,
Стоверстовый сделав крюк,
Он летит всю ночь, за что мы
Благодарны бесконечно.
Потому как этот звук,
Упакованный в холщовый
Тюк, товарищ мой беспечный
Получил из Первых рук.
РАССТАЛИСЬ
И стали вдруг видны, как будто на рентгене,
Скелеты бузины и хрупкие ступени,
Как жабры без воды, вдыхающие шатко
Остывшие следы на лестничной площадке.
В подвалах темнота, на окнах паутина,
И в легких мокрота и капли никотина;
И желтая листва, и легкие панели,
И все твои слова, что только отзвенели, —
Фальшивые насквозь, как словно оказались
В актерской мастерской,
Где роли их мирской
Детальный дан анализ.
И соки, что приют нашли в древесной таре,
К корням своим дают пространный комментарий.
. . .
И вот я сижу на бобровой плотине
И путаю мысли в речной паутине.
Вода вымывает из прошлого кальций.
Насколько легко? Утекая сквозь пальцы.
Вода, точно местная анестезия,
Безбольными делает взгляды косые,
Которые в зеркале водозабора
Встречают зрачок твоего невермора.
Все то, что кололо и жгло, окисляло,
Все милое зло, все напитки Кизляра,
Все то, что любило тебя и желало,
Река, точно белую ткань, зажевала.
А раки глядятся в природную линзу
И чувствуют темного купола близость:
Там в чистое небо пустили собратьев.
Глаза разбегаются, дабы собрать их
Когда-нибудь в теплом садке с мертвечиной.
(Так следствие путают раки с причиной.)
А я все сижу, наблюдая, и слежкой
Толкаю подводного мира тележку,
Груженую волнами собранных данных
О грязном белье в голубых чемоданах.
. . .
В темноте предметы расширяются,
Как зрачки. И вышедший до ветру
Человек спросонья ударяется
Об испуг своих квадратных метров.
Словно в чисто поле — в поле зрения
Попадают, если присмотреться,
Тумбочки и камни преткновения,
Тапочки и моющие средства.
В сторону косит диванный валик,
И журнальный столик — как хрусталик.
Человек в расширенных от ужаса
Комнатах, заставленных вещами,
Видит, как ни странно, преимущество.
Ибо души — первые мещане.
Обстановка, если к ней прислушаться,
О душевном говорит здоровье,
Что должно значительно улучшиться,
Коли разобраться в гардеробе.
|
