 |
ГОЛОСА
№3, 2014
Юрий Влодов
* * *
Кровяные плащаницы облаков.
Млечный путь, как чужемирный амулет.
И похрустывает ржавчина оков
На живых мощах — на щиколотках лет.
Бог смеется: «Видишь, сыне, мир — таков?!»
Дьявол хнычет: «Настрадались мы уже...»
И похрустывает ржавчина веков
На христовой — обезглавленной — душе.
* * *
Сохнут простиранных тучек простыни.
Божий безумец уходит в пустыни.
А по следам боголепного сына
Вяло хромает приблудная псина.
Ищет безумец блаженное место —
Месит ногами песчаное тесто.
Псина натертую лапу замоет —
В спину мессии по-бабьи завоет...
Ветры взывают: «Ах, дети вы, дети!..
Дети вы, дети! — куда же вас дети?!.
Все мы срамны в этом мире убогом...
Все мы равны перед господом богом...»
Ветры по-бесьи пески подвевают.
Да в занебесье свищи подвывают.
Так и бредут — обреченные — в паре —
Две сироты... две безумные твари...
* * *
Сочатся медовые луны,
иудово племя хмеля.
Полны виноградные чаши,
легки виноградные лозы.
И чудятся стоны Адама:
«Помилуй — зверину — меня,
Исусе сладчайший
и горький, как зимние слезы!!»
Взошли под луной
отдаленных дождей зеленя.
И всхлип соловья
повторяет сердчишко мимозы...
Сухой, как земля,
тугой, как змея,
Иуда безумен
в изломе священного транса —
Он тайной гортанной клеймен!
И ходит по кругу
сладчайшая чаша Пространства,
Горчайшая чаша Времен...
|
|
