 |
ГОЛОСА
№2, 2012
Александр Переверзин
НИКОЛА ВОЛОГОДСКИЙ
Нюксеница (поют мужики)
Сухона-Сухoна, —
валят лес два плотника.
На берегу икона
Николы Угодника.
Николая Зимнего,
заступника здешних мест.
Попросить хотим его
помочь нести свой крест.
Чтобы наши лодоцки
плыли до Архангельцка
да не по одной ходоцке,
пусть песня не ивангельцка,
Никола Святый с нами,
а в Нюксенице бабоньки
помолятся во храме,
ой да божьи рабоньки.
Устюг (говорит баба)
Течет на север река Юг,
весною деверь взялся за плуг.
Взялся летом деверь за кoсу,
много в этом гoде покосу.
Осенью деверь вышел на плес,
Юг на север его унес.
Поедем в Устюг по пoлю гoлу,
вернуть мужицка попросим Николу.
Тотьма (рассказывает мужик)
В Тотьме будешь коли,
первым делом там
зайди в Успенский храм,
покажись Николе.
А не то в путину
даст лодчонка течь
да натащат тину
в сети язь и лещ.
Грязовец (рассказывает старуха)
Никола шел из Новограда,
болото да сосновый лес.
Под Гряґзовцом ждала засада.
Он покорился: “ваша сила”,
отдал, что за спиною было,
перекрестился и исчез.
Разбойнички потерли глазы
и греют руки на кострах,
до этой вечери ни разу
не понимали стыд и страх.
. . .
Ирине Ермаковой
По благословению Господню идите, святые ангелы,
ко синю морю с золотыми ключами, отмыкайте
и колебайте синее море ветром и вихрем и сильною
погодою и возбудите красную рыбу и белую рыбу
и прочих разных рыб и зверей морских.
И гоните их из-под моху и кустов, от крутых берегов
и желтых песков, и чтоб они шли к нам.
Отныне и до века. Аминь.
Из рыбацкой молитвы
По утрам на причале радостный шум и крик:
на ходу раздеваясь, в волны вбегают дети,
собирает тут же снасти рыбак-старик,
он выходит в море с сыном проверить сети.
Плесканув в воду браги — будет улов богат, —
погребут в тысячный раз за горизонт покорно
и с корзинами сельди к закату вдвоем назад
возвратятся, если не будет шторма.
Если шторм случится, лодку перевернет,
растворится сын навсегда в гробовой пучине.
А старик, наглотавшись соли, до берега доплывет —
проклинать себя и до смерти рыдать о сыне.
За волной на камни накатывает волна,
обезумев, кричат над причалом кривые птицы,
но не только их хохотом полночь сейчас полна —
вот рыдает старик. Но пора бы остановиться.
Я придумал все в этом тексте, как автор я не хочу,
чтоб он плакал о сыне, а это значит,
он не будет плакать. Не будет. И я молчу.
Все молчат.
Только кто там о сыне плачет?
|
|
