|
СВЕЖИЙ ОТТИСК
№4, 1994
Юкка Маллинен
«НОВЫЙ ВАЛААМ»
Небольшое петербургское издательство «Борей-Арт», организованное при галерее «Борей», только за первые десять месяцев 1994 года выпустило в свет уже более полусотни поэтических сборников. Это, вероятно, абсолютный рекорд не только для нашей страны, тем более, что книжки, изданные «Бореем», имеют определенное лицо и резко выделяются среди другой издательской продукции. Они выпускаются на цветной бумаге в карманном формате ограниченными тиражами — от 200 до 500 экземпляров, но их оформление демонстрирует такой художественный вкус, что можно говорить даже о возрождении традиций книгоиздательской практики Серебряного века. Здесь издаются и совсем молодые, начинающие авторы, и классики петербургского андеграунда 50—60-х (например, Роальд Мандельштам — умерший в 1960 году замечательный поэт, оказавший значительное влияние на художников группы А.Арефьева и М.Шемякина), и переводы современных зарубежных поэтов, и стихи, созданные в русском зарубежье (скажем, стихи Федора Годунова-Чердынцева, героя набоковского «Дара») Здесь намечается и широкая программа комментированных переизданий малоизвестных русских поэтов 10—20-х годов нашего века.
Большинство книжек «Борей-Арта» снабжено обстоятельными предуведомлениями. Мы не только знакомимся с теми или иными текстами, но и получаем к ним некий, иногда иронический или провокативно-игровой, ключ прочтения, минимальный био-библиографический аппарат.
Но все-таки главное отличительное качество всех «бореевских» изданий — тот визуальный ряд, который они создают. В изданиях «Борея» художники выступают соавторами поэтов, тексты, как правило, вступают в творческий диалог с рисунками.
Удачным примером такого продуктивного диалога может служить сборник стихов финского поэта Юкки Маллинена «Новый Валаам», оформленный Дмитрием Шагиным. Эффект этой книги — в столкновении интеллектуально осложненных, философских текстов с разухабистой «митьковщиной» иллюстраций в манере примитива. Художник, откликаясь практически на каждый текст сборника, как бы дает свой комментарий прочитанному — комментарий дружески-иронический, веселый, легкий.
«Новый Валаам», выполненный в бело-синих тонах (цвета финского флага), открывает серию «Scandinavica». Знак этой серии, придуманный Д.Шагиным, — бело-голубой, обряженный в митьковскую тельняшку дзенский символ «инь и ян» — появится скоро на новых книжках «Борей-Арта», среди которых стихи ведущих финско-шведских поэтов Мартина Энкеля и Класа Андерсона, сборники современных петербургских и прибалтийских поэтов, не публиковавшиеся ранее переводы Стриндберга, Кьеркегора.
...Финский поэт Юкка Маллинен стал легендой, персонажем новейшей русской литературы. На страницах повести Евгения Попова «Накануне накануне...» появляется необыкновенно симпатичный «простой финский колхозный парень», «дядя Юкка». Дядя Юкка (что соответствует русскому «дяде Ване») обосновался в предперестроечной Москве в качестве представителя одной из крупных скандинавских фирм и вид имел соответственный общераспространенному представлению о преуспевающем западном бизнесмене, фирмаче — розовощекий, свежевыутюженный, подтянутый, чисто выбритый, прямо-таки излучающий положительную деловую энергию господин. «То было время, когда я демонстрировал звериный облик капитализма. Я много зарабатывал, но работа отнимала столько душевных и физических сил, что у меня не оставалось ни времени, ни желания тратить эти деньги», — так, не без самоиронии, вспоминал спустя 10 лет об этом периоде своей жизни бородатый, щеголяющий в потертых джинсах и неизменном битническом свитере теперешний Юкка Маллинен, нынче одна из ярчайших фигур хельсинкской литературно-художественной богемы, талантливый поэт и критик, основной переводчик литературы русского постмодерна и бескорыстный пропагандист российского андеграунда.
С тех пор русская культура сделалась для Маллинена тем самым необходимым другим (в буберовском смысле), без чего невозможно осмыслить и обозначить свое собственное. «Финскость» — это отличительное внутреннее свойство его поэзии, хотя сами стихи лишены каких-либо внешних, а тем более туристически-фольклорных атрибутов так называемого национального колорита...
Открывая для российского читателя стихи Юкки Маллинена, мы не только возвращаем долг русской поэзии одному из ее удачливых и бесшабашных друзей, но и получаем редчайшую возможность стать свидетелями творческой трансформации некоторых мотивов новейшей отечественной культуры, которые, погружаясь в абсолютно иной background, оказываются неожиданно плодотворными и в совсем иной ментально-языковой среде, чем та, где они возникли.
Виктор Кривулин
ЮККА МАЛЛИНЕН
ДЕТИ БОРИСА ГОДУНОВА
Утро с трудом отрывается от грязноватой наледи
Серый день стоит в незамерзших лужах
Камни все еще пахнут ночью и сажей, а сытые вороны
все еще дремлют в окаменелом бору.
Ночь пробрала до костей до черного мяса, до сгустков кровавых,
раскаленные клещи тускло светились — и хлестала вода ледяная
И вот они, сироты золотоволосые, в горстях у ночи
с нищенскими узелками с единственным
что от отца остается, с последним добром — покаяньем
* * *
этих парков зеленые сумерки
залитые гипсом глазницы дриад
кружевные мостики-арки
дворцы прямые как полет пули
осколки дуэлей
обрывки писем
умолкли вулканы
память пепла прохладна
толчея и давка вокруг этих бюстов
и снова ссорятся молодые друзья
новорожденные в ностальгию
в электрозиму зеленого Ретрограда
пастельные клавиатуры
гербарии с тонкими тальями
где вздымается варварская лира,
вся в дыму, из болотной жижи
НОВЫЙ ВАЛААМ
Скалы держат в горстях это смутное озеро
этот мост этот ломкий студеный камыш
здесь могила поэта-еретика
о как нервно как тихо стекает
с куполов позлащенных луна
Как высоко и стремительно
движутся перистые облака
в лучах над холодными водами как далеко
от наших разборок и тягот
слушать бы слушать бы музыку эту
камышовую флейту, удары лунного гонга
да куда там — пере-
кликаются напряженные струны
между землей и небом
собор облаков снижаясь прошуршал по песку
луна оставляет глубокие борозды в глянце открытки
с видом на поражение
УНИВЕРМАГ «ФОРУМ»
мур-мур музыкальная лимфа из лифтов и нефов торговых
стеллажи, упаковки, люля-кебабы, хот-доги
перистальтика внутреннего человека.
Эскалаторы вверх, вниз
легкий поиск тяжелый выбор
только хватай только бери
Грилеворот вовлекает
в круг общения родственников и друзей
Вкус тайной вечери
серебристо-серое дао пластиковой credit card
звяканье кассы на Форуме
* * *
годы хмельные годы
сидят на мели похмелья
за горизонтом утопает фрегат
и вместо корабля — бирюзовый ликер благодати
мужик на то и мужик чтобы сложить буйну голову
на рельсы,
и когда Большой состав загремит загрохочет
он откусит кусок от наезжающего колеса
* * *
человек ли Га-Ноцри
или бог?
так и не договорились. дружок
уходит, хлопая дверью
ключи возвращают
коллекционируют обиды
на нас несдвигаемых мужиков
и в особенности на ветреных женщин:
полет ласточки дорог
а истина дороже
ONE FOR ARTO *
В нашей деревне поселился писатель.
Горожанину не представить
всю меру моего злорадства:
бабки у магазинчика перемывают ему кости.
Я позвонил в июле. В доме аптекаря
все по-старому, белые колонны
терраса как мостик на сопку.
Байты заполнили комнату, всюду communications.
Долгий вечер, книги и бормотень. Обреченные
разговоры о свободе. Как всегда в Финляндии.
Весной, когда день делается длиннее,
разворачиваешь газету — и приплыли:
его уже нет на свете.
Переводы В. Кривулина
____________________________________________________
* Имеется в виду финский писатель Arto Kytohonka, купивший дом в родной деревне Маллинена и кончивший жизнь самоубийством. Его любимая фраза: «В жизни нет ничего, кроме свободы».
|
