 |
ГОЛОСА
№4, 2012
Глеб Шульпяков
. . .
что напишет под утро снежком,
я уже научился читать —
ковыляет старуха с мешком,
а могла бы как птичка летать
— по такому снежку не спеша
хорошо до никитских ворот,
а старуха из-за гаража
— и качается стая ворон
. . .
где этот птичий гомон, где
все билась о причал
доска на каменной воде
— и вся ее печаль,
куда пропали, побросав
костюмы, господа,
зачем на веслах старый граф —
и в сапогах вода,
стучат на лавках в домино,
летит на борт канат
— там будет вечное кино
и желтый лимонад,
а здесь железная трава
и мокрое белье
полощет в небе рукава
— и зарастет быльем
. . .
когда размечены по небу
перед закатом облака,
мне безымянную планету
неплохо видно из окна —
она, как пьяница, пустыми
на небе звездами бренчит,
она одна в моей пустыне
— и пестрый сумрак сторожит
. . .
тебе, невнятному, — тому,
кого уже почти не слышу,
скоблящий взглядом темноту
— и дождь ощупывает крышу,
так понемногу голос твой
футляр, оставшийся от речи
мне, безъязыкому, в глухой —
с тебя наброшенной на плечи
|
|
