 |
ГОЛОСА
№4, 2012
Игорь Иртеньев
. . .
Все перечитываю заново,
И каждый раз как в первый раз,
Стихи Георгия Иванова,
Где смерть с иронией сплелась.
Они бронею комильфотною
Покрыты, словно коркой льда.
И до конца в их подноготную
Мне не проникнуть никогда,
Как не постичь его пожизненный,
Непревзойденный до сих пор,
Пробор, такой безукоризненный,
Что есть в том некий перебор.
. . .
Людей хороших узок круг,
Скажу тебе, сынок,
Их можно счесть по пальцам рук,
На крайний случай — ног.
Их, почитай, сынок, с тобой
Десяток-полтора,
Но в царствие мое любой
Проскочит на ура.
Плохих людей, наоборот,
Кругом хоть пруд пруди,
Они, сынок, и есть народ —
В него ты не ходи.
Там безразмерный неуют,
Там длинная тоска,
Там сильно пьют, там сладко бьют —
С оттяжкою, с носка.
Ты будешь очень одинок
Средь них в одном лице.
Побереги себя, сынок,
Подумай об отце.
Ужель тебя, с такой душой,
Я брошу этим псам?
А впрочем, ты уже большой —
Решай, пожалуй, сам.
. . .
“Но надо жить без самозванства,
Так жить, чтобы в конце концов
Привлечь к себе любовь пространства,
Услышать будущего зов”.
Поклонник давний Пастернака,
Чуть было не сказал — фанат,
Я с этим тезисом, однако,
Не солидарен, виноват.
Быть самозванцем некрасиво,
Но это поднимает ввысь,
Не потому ль они в России
Как тараканы развелись.
Понять не в силах иностранец
Загадку родины моей,
В которой каждый — самозванец,
Неважно — русский он, еврей,
Тунгус, калмык ли, марсианин,
Да хоть бы кто — не все ль равно?
Само названье — “россиянин”,
Не самозванство ли оно?
Когда в мозгах такая каша,
Когда расхристана душа,
Сама аутентичность наша
Не стоит гнутого гроша.
Тут каждый врет как сивый мерин,
Но в этом правда есть своя,
Ведь я и сам-то не уверен,
Что я — на самом деле я.
. . .
О, эти вечные вопросы,
Покоя злейшие враги,
Они впиваются, как осы,
В мои усталые мозги,
Пронзая острыми мечами
Их задубевшую кору,
И не дают уснуть ночами,
И донимают поутру.
Зачем я землю населяю,
Причем сравнительно давно?
Зачем пространство искривляю,
Да и на кой, вообще, оно?
С какой такой неясной целью
Его создал когда-то Бог?
Видать, с тяжелого похмелья
Создать он лучшего не смог.
...Бывает, сам порой не в теме,
Но если сильно припечет...
А взять, допустим, то же время:
Куда и как оно течет?
И почему буквально тает,
Как в марте вешние снега?
Зачем его то не хватает,
То в то же время до фига?
Я по натуре не философ,
Поскольку я по ней поэт,
Но существует ряд вопросов,
И я найду на них ответ.
ЮНОШЕ, МЕТАЮЩЕМУ ХАРЧИ
Трепет внушает твой вид, когда, пополам изогнувшись,
Тучею ты грозовой над заплеванной урной навис.
Подвиг подобный воспеть не под силу, боюсь, и Гомеру,
Нужен для цели такой Фидия славный резец.
. . .
С необъяснимым постоянством
От Рюрика до наших дней
В стране борьба ведется с пьянством,
Но есть ли смысл, скажите, в ней?
Поверьте, граждане, поэту,
Чей как ничей правдив глагол:
В ней никакого смысла нету,
Сплошной абсурд и произвол.
Вот человек худой и злющий,
На мир из-подо лба глядит.
Все оттого, что он непьющий,
Чем сам себе же и вредит.
Он жизнь свою тем самым губит,
Он на себе поставил крест,
Никто вокруг его не любит,
Во всех рождает он протест.
Он из другого сделан теста,
У нас таких один на сто.
Таким, как он, у нас не место —
Ну, у параши разве что.
Я с ним бы не пошел в разведку,
Хоть и признаюсь наперед,
В нее хожу я крайне редко —
Когда уже вконец припрет.
Ему, моральному уроду,
С таким, как я, не по пути.
А с пьющим я в огонь и в воду,
Да хоть в театр готов пойти.
|
|
