|
ГОЛОСА
№2, 1995
Дмитрий Пригов
БОЛЬШОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ В 100 СТРОК
Итак
Свободный и гордый по Крыму гуляю
Морские просторы вблизи наблюдаю
Цветенье магнолий, цветенье глициний
На камнях морские следы замечаю
А в воздухе горных склонение линий
Об этом писал еще помнится Плиний
А в древности дикий Навуходоносор
Здесь травы щипал и отлавливал мидий
А в римское время опальный Овидий
Естественной жертвой тогдашних доносов
Страдал вдалеке от отеческа лона
Страданья поверженна Наполеона
Гулявшего здесь со Святою Еленой
Я все это как древнегреческий Плиний
Под греческих волн нескончаемый шум
Я все это видел и все опишу
Итак
Здесь Сталин среди им любимых магнолий
И Сталин среди им любимых глициний
Здесь оба среди олеандров гуляли
И прутик в задумчивости они гнули
Свои полагая на Севере цели
А море вздымало седые объятья
И словно взывало к ним: Будем как братья!
Откроем друг другу святые объятья
Ведь все мы как сестры! ведь все мы как братья!
Итак
Вот там они словно вдали обнимаются
Один из них горным орлом поднимается
И вот уже маленькой точкой виднеется
На Север, по-видимому, направляется
И след его в утреннем небе стирается
И чистое небо в воде отражается
А море до самой что Турцьи лежит
До Грецьи и дальше, и время бежит
Итак
Вот мы со Вторым по Массандре гуляем
По Новому Свету спокойные ходим
Алупку в задумчивости проходим
Идем Коктебелем и в Ялту заходим
Писателей прежних дома посещаем
О жизни и смерти в тиши рассуждаем
И общего много меж нами находим
Про климат приличествующий свободе
Мы с ним рассуждаем про древнего грека
Что вот полагаем таким человека
А он не таким получается вроде
Что вот полагаем мы мудрость в народе
Согласно его бесконечной природе
Она же на деле выходит конечна
И путаница оттого бесконечна
И распри в народе вослед поднимаются
Но вот уже Первый назад возвращается
Итак
На крыльях усталых и пыльных снижается
Весь в пене и темных запекшихся пятнах
И голос застуженный и неприятный
И вдаль так поспешно они удаляются
И там объясненье у них начинается
Второй словно Первого там укоряет
А Первый в ответ что-то там объясняет
И брызги морские с лица утирает
А море как будто меж ними вздымается
Как будто кричит им: Опомнитесь братья!
Откроем друг другу святые объятья
Ведь все мы как сестры! ведь все мы как братья!
Вот я вам открою седые объятья!
Но ссора как будто меж них возникает
И словно борьба между них начинается
Как чайки кричат и руками махают
Схватились стремительно и безрассудно
И кто там кого — непонятно отсюда
В кипящее море с обрыва бросает
И море кипящее пуще вскипает —
Одна только пена и темные пятна
До самой что Турции вид неприятный
И пена до Греции аж добирается
Итак
Оставшийся горным орлом поднимается
На Север по-видимому направляется
И вот уже маленькой точкой виднеется
С вечерним темнеющим небом сливается
Совсем изчезает, совсем изчезается
Лишь следа полоска на небе видна
И ночь наступает и падает тьма
Итак
Один по пустынной Массандре гуляю
Брожу по пустынному Новому Свету
У берега моря ищу я приметы
И камни ногою легко подбиваю
Среди олеандров гуляю, глициний
Магнолий в роскошном их памятном виде
Об этом писал еще, помнится, Плиний
Об этом писал и опальный Овидий
Хотя вот Овидий-то был не у дел
А Плиний писать-то и не захотел
Да что тут описывать — осень настала
На Север пора улетать мне настала
И я улетел
|
