 |
ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ
№2, 2001
Вера Павлова
ОТЛОЖИ НА ПОТОМ
* * *
Книга: сновиденье
и сонник — два в одном.
Что лучше чтенья? — Чтенье
вдвоем, вслух, перед сном.
Утолит ли жажду
соленая вода?
Пушкин снился дважды.
Онегин — никогда. * * *
Облака. Водоем.
Поплавок непотопляем.
Мы пока поживем.
Мы потом поумираем.
Родилась. Умерлась.
Эй, возвратная частица,
умирающим всласть
разрешают возвратиться? * * *
Ночь сновидцу не темна.
Сновиденьеведка,
на полях седьмого сна
делаю пометки:
это — выписать в тетрадь,
явно пригодится,
это — мужу рассказать,
если он приснится. * * *
Холмы такие зеленые, что — синие,
небо такое синее, что — зеленое,
море такое зеленое, такое синее,
что я не помню, о чем я всю ночь плакала. * * *
Баю-баю, бабушка...
Стилем баттерфляй
уплывает бабочка
по теченью в рай:
светлые излучины,
тишь да благодать...
Бабочки научены
под водой летать. * * *
Между первой и второй
чашкой кофе
перерывчик небольшой —
в восемь строчек:
не успеешь записать,
как с галерки
их освищет, закипев,
глупый чайник. * * *
Муза, трудный подросток,
ты просто отбилась от рук:
среди пустых вертихвосток
находишь себе подруг,
шпионишь в родительской спальне,
к снам подбираешь ключи
и разглашаешь тайны,
не зная, какие и чьи. * * *
Там, где кончается Еще
и начинается Уже,
белеет в темноте плечо,
по межлопаточной меже
стекает ночь. Летите, сны,
игрушечные корабли,
к обратной стороне Луны
с обратной стороны Земли. * * *
муравей в рукаве
стрекоза на Рабле
человек на траве
на земле на Земле
у Земли на груди
спит свернувшись клубком
погоди не буди
отложи на потом. * * *
Тело оставив постели,
очнусь в невесомом посттеле —
и к зеркалу: хороша,
нарядна, румяна душа,
а тело в постели — нет:
былой красоты и след
простыл... Красоту былую
в запекшийся рот целую. * * *
В семь часов уже темно.
С книжкой в кресле нежишься.
Желтый лист влетел в окно,
попросил убежища.
Нелегала приюти
и найми закладкою.
Книга, что там впереди?
Послесловье краткое. * * *
Выйдя из пены белья,
самозабвенно
кутаясь, как в соболя,
в мыльную пену,
празднуй, Венера в мехах,
гордую зрелость!
Вот и осилила страх.
Вот и согрелась. * * *
В тот день, в картинной галерее,
из рам тяжелых, золотых
портреты на меня смотрели
внимательней, чем я на них,
чем ты — на юную красотку,
она — на фотоаппарат.
Из скольких взглядов воздух соткан!
Холст. Масло. Триста лет назад. * * *
И только в гостиничном зеркале
увидишь, что — постарела.
Дoґма зеркало не замечает
маленьких изменений,
дoґма зеркало привыкло
заискивать, угождать, унижаться,
ослепленное любовью.
А в гостинице зеркало равнодушно
и надменно. Его не подкупишь
жалкими чаевыми. * * *
дельфинья
улыбка
Джоконды * * *
Вечнозеленые желтеют,
но не по осени, не скопом,
не наизусть, не по привычке,
не утешаясь, что на время,
но тяжело, но удивленно,
стыдливо, тускло, неумело. * * *
Я знаю, как всласть
вдыхать-выдыхать,
как гласные прясть,
согласные ткать,
я знаю, как вить
гнездо на ветру, —
мне будет, где жить,
когда я умру. * * *
Дружить домами и дворами,
соленьями и пирожками,
шарфами, кофтами, зонтами —
простынешь, вымокнешь, возьми! —
кладовками и кошельками,
мужьями, книжками, стишками,
собаками и стариками
и непутевыми детьми.
* * * немного земляники
каникулы в раю
моя закладка в книге
обогнала твою
но обе от начала
недалеко ушли
кувшинки у причала
окраина земли * * *
знаю заранее
более-менее
что умирание
это падение
в небо
прими его
знают растения
силу всемирного
звезд тяготения * * *
просодия спросонья
капели воробьиной
родное заоконье
с раздвоенной рябиной
одна суха как рапорт
другая всплеск цветенья
их посадил мой папа
в честь моего рожденья
|
|
