 |
ГОЛОСА
№2, 2001
Катя Капович
* * *
Что делать поутру рукам,
с утра скользящим по рубахе,
по голубым ее снегам
и жестким пуговицам в страхе.
Им рукава те не с руки,
и мнительны они предельно,
давно зовут петлю петелькой
и ссорятся, как старики. Одна не ведает, хоть плачь,
куда ключи запропастились,
и лезет в бесполезный плащ,
пока другая, вспомнить силясь, трясет рюкзак. На ветер дверь,
а там средь холода и дыма
на грани неба карусель,
как бы немая пантомима. * * *
На минеральных живительных водах,
тихо текущих, железом разящих,
под Пятигорском, где мамочкам — отдых,
дочкам — стаканчик, старинный романчик,
долго ищу я, балда, поэтесса,
тень человека с кривыми ногами,
и, получив в грудь отрыжку железа,
воду железную пью стаканaґми.
Горизонтальные горы синеют,
белые шапки на брови надевши,
ночью туман, мама свитер наденет,
месяц в тумане, как парус мятежный.
Все уже понято в юные лета,
нету свободы, туманы, долины,
утром приснится базар бессюжетный,
мама с него принесет мандарины. * * *
Появился тут один свистун,
и весь день свободный
все высвитывает ти-ту-ту
в листьях гаммой нотной.
Всех достал уже болтун, дразня
этим мадригалом.
Улетай, здесь раньше, до тебя,
я одна звучала.
Я одна свистала по зиме,
паузу выдерживала четко,
а пришла весна, и ты размер
мой украл, мотив короткий.
Ти-ту-ту и тра-ля-ля,
и хохочут, кланяются ветки,
и листочки, как ладошки, в лад
складывают, эх, в аплодисменты. * * *
Разбирая в подвале хламье,
натыкаюсь на сумку квадратную,
пыль сдувая, на свет из нее
извлекаю машинку печатную. Сразу все вспоминается вмиг,
экземпляры с нечеткими строчками,
белый воздух средь гласных пустых.
Эти буквы стучат молоточками. «А» и «Я» западают слегка,
но машинка, машинка печатает,
лента черная издалека
что-то круглое перекатывает, как подземное ночи метро,
как резинового эскалатора
поднимающееся полотно,
тыщу раз вывозившее автора. * * *
Тарелки помоет вода,
и ангел обмоет меня,
он с паром откроет врата,
а там меня ждет простыня. Она с номерочком, как встарь,
со штампом «шестнадцатая
тагильская баня». Там пар
костей не ломил, вспомню я. Там мыло скользило по дну,
водичка стекала с бадьи,
и холодно было окну
смотреть на прожилки мои.
|
|
