 |
ГОЛОСА
№3, 2013
Надежда Ярыгина
* * *
Чем больше в доме гостей,
тем жарче споры в прихожей
между шляпами-шапками,
тем яростней препирание
между шубами-куртками —
то и дело падает вешалка.
Пара-тройка пальтишек уже измяты,
оторваны пуговки-петельки,
кепочку новую на полу
потоптали ботинками... * * * Воскресенье: хочешь с правой вставай, хочешь — с левой.
Можешь вообще не вставать, а махнуть на все
сначала правой, потом левой... * * * Мужицкие гармошки играли, а мужские гормоны взыграли.
Это случилось в бывшем доходном доме на Малой Блиновской —
там, по преданию, мой прадед голову потерял.
А здесь, в Чепурном переулке, и отец и мама — представь, одновременно
головы потеряли и жили потом безголовыми целых одиннадцать лет.
И я свою теряла, не скажу где и когда, но один раз очень серьезно —
вместе с шапкой, с золотою сережкой и со всеми независимыми суждениями.
Сейчас она лишний раз не теряется, а что ей без причины теряться —
такая неглупая, симпатичная и сама себе на уме голова. * * * Дружу с головою, дружу:
подстригаю, завиваю, массажирую, утираю ей нос,
наряжаю, а главное, отвлекаю от скверномыслия
и чересчур неприличных фантазий.
Дружу с головою, дружу!
И она реже болит, меньше орет,
не плюется, не выпускает пар из ушей,
не бьется об стенку, а все улыбается,
даже научилась краснеть от стыда... Прелесть какая. * * * Пришел и стучится в ворота
Златокудрый Аполлон Аполлонович.
Соседи-дачники попадали от удивления,
А я не то чтоб ворота открыть,
Ослепленная светом, рукой шевельнуть не могу —
Отбросила в сторону тяпки-грабли,
Забилась в густой малинник, как индюшка пугливая.
Весь огород утонул в сорняках,
А тут Аполлон Аполлоныч явился:
Вот ты прекращай погружение в суетные заботы
И садись сочинять!
А вот ты вынь да положь ему священную жертву! * * * С годами меняется женская красота
и даже куда-то девается (природа несовершенна).
Когда перед сном раздеваюсь, за эту природу
и от лица всей природы перед тобой извиняюсь. * * * Впадая в Байкал, мурлычет речка Котинка —
она родилась в горах и вприпрыжку бежит
через рыбацкий поселок Большие Коты.
Здесь отдыхаю и наблюдаю за всем и за всеми
в овальную дырку «петушиного бога».
Вот юная пара загорает на диком пляже,
он осторожно снимает с нее купальник,
а она (интересно:) содрогаясь, рыдает от вожделения
и созерцания окружающей красоты.
Возле них увиваются хлопотливые боги —
Купидон, Венера, возможно, какой-то еще.
А я нет-нет, да и полюбуюсь на это действо
через дырявый окатыш белого кварца:
не искала его, это он сам подвернулся мне на глаза,
чтобы отвлечь от общих картин, разжечь
интерес к деталям, чтоб уберечь, предостеречь...
Надо же чувствовать хоть какую-то, пусть мнимую
защищенность от множества искушений, а также
от воздействия избыточных доз окружающей красоты. * * * Знаю, знаю: день безнадежно потерян,
если куда-то пойду без него.
Хожу только с ним, одеваю его со вкусом,
порой старомодно — в кружева, в карнавальные маски,
в белый парик, в алый камзол с золотыми звездами.
Угощаю его миндалем, шоколадом, оберегаю от сглаза,
иногда даже прячу в шкаф, как любовника.
Сегодня приду к тебе не одна, а с ним —
с моим живым и бесценным воображением.
|
|
