 |
ГОЛОСА
№1, 1999
Ольга Сульчинская
ОТБЫТИЕ
Разобрав бумаги, старательно уплатив
За квартиру, за свет, телефон и газ,
Напевая и спутывая мотив,
Между делом поглядывая, который час,
Начинает душа собираться в путь,
Придвигает поближе ручную кладь...
И последний воздух, входящий в грудь,
Кажется слишком густым, чтобы им дышать.
. . .
Только ради того, чтоб с тобой говорить, говорю,
Что зима уже скоро, приходит конец ноябрю,
И в Москве продувной новогодний устроен оазис:
Пахнет цитрусом рынок, лимонное древо растет,
И на троне под ним восседает дородный кавказец,
И торговый народ набивает заботами рот.
Белый холм пастилы и шары золотистой хурмы
Я рассматривать склонна как признаки близкой зимы.
Только снега все нет и дадут ли его, неизвестно.
Наступивший декабрь совершенно бесснежен и сух,
Как этиловый спирт. От него занимается дух
И запутанным мыслям становится жарко и тесно.
В новогоднюю щелку на яркую елку глядеть.
Взгляда тонкую нитку в игольное ушко продеть.
Только пальцы дрожат и иголку держать неудобно.
Только ради того и плету я узоры из слов,
Чтоб увидеть тебя через зыбкую занавесь снов,
Через воду и землю. Где юное время подобно
Ветру в пестрой одежде проходит по склону холмов...
. . .
По утрам я плаваю в реке.
Мое голое тело
Только теплое уплотнение
В упругой прохладной
Плоти воды.
. . .
Здесь все говорят на английском,
На языке бесполом,
Где “был” и “была”, и “было”
Называются одним словом.
ХОВРИНО
Ховрино.
Хворино.
Хрюкино-Вракино.
Мракино-Морокино.
Скукино.
Одинокино.
ОТРЫВОЧЕК
Сквозняк прогуливает под руку
В бульварах безымянных дам,
И в состоянье, близком к обмороку,
Я прохожу по их следам...
. . .
Ars longa
Коротка. Не длинней нашей ночи.
Не прочнее ее мотыльков.
И, конечно, гораздо короче
Всех написанных нами стихов —
Ах, как парные крылышки бьются!
Вьются возле лица твоего.
Жизнь проходит. Слова остаются.
И не стоят они ничего.
. . .
... и медленный, чуть сладковатый запах
цветущих роз. Колеблется душа,
как воздух маревый. Песчинками шурша,
проходит жук. Он воздух держит в лапах
передних. И потом, подняв рога,
трубит, пустое небо окликая, —
и небо закрывают облака — и —
и время снова входит в берега.
ПРОЩАЛЬНАЯ ПЕСНЯ
Качается воздух — и небо в лиловых разводах.
И сумерки ближе, чем женщины тонкое платье.
Но праздна душа, как осенний спасатель на водах:
Сезон завершен и для них не осталось занятья.
Кончается день — и кончается жизнь понемногу.
Привычная ноша мне больше не давит на плечи.
Прощай! Ничего я себе не возьму на дорогу,
Ни память, ни облик, ни даже язык человечий.
КРЫМ
На сухих холмах пасутся козы,
У них классические позы,
А во дворах благоухают розы
И вьются лозы
Винограда.
Он не созрел еще, но скоро
Нальется сладостным нектаром,
И мы съедим его задаром,
Просто потому, что мы вовремя оказались поблизости.
. . .
Опрокинутый в небо, вокзал отплывает ночной.
Торопливые крики летят по пустому перрону.
С кем все это случилось? Не думаю, чтобы со мной.
Это, видно, во сне. Да и снится кому-то другому.
УЖЕ ИДУ
Ангел по-петушиному крикнул в окошко “Пора!”
Значит, хочешь-не хочешь, а время идти со двора.
Одному человеку так много вещей ни к чему.
Я вот это и это, а это уже не возьму.
Завтра чашку мою, пережившую собственный век
Тронет пальцем брезгливым какой-то чужой человек.
Ангел смотрит в окошко и машет, и машет крылом.
Я могу полминуты еще посидеть за столом?
Я хочу на прощанье взглянуть на родной табурет.
Где-то тут оставалась заначка из трех сигарет...
Ангел клювом стучит по стеклу, подгоняет: пора.
Я иду со двора.
|
|
