|
ГОЛОСА
№4, 2017
Олеся Николаева
«ПРИМА»
Ходила легенда, что «Приму» любит
курить английская королева.
Википедия
«Королева курит “Приму”», —
говорит сантехник Вася
и, затягиваясь смачно,
забычаливает в миске.
У английской королевы
тоже есть свои пристрастья:
краснодарской «Примы» запах
будоражит крепче виски.
Крепче крепкого словечка
тянется дымок упорный.
Королева курит «Приму»
втихаря в своей уборной.
Ей мерещатся картины:
даль российская в тумане,
где суровые мужчины
с красной пачкою в кармане.
Сжат кулак. Расстегнут ворот.
Под ногою звук хрустящий.
На груди у них наколот
голубой орел парящий.
Самовластно — без указу —
десять капель для сугреву,
как закурят «Приму» — сразу
вспоминают королеву.
И по ветру и по дыму
во дворец влетают вести...
И докуривает «Приму»
королева с ними вместе...
Ведь важнее, чем богатство,
почести, чины и званья,
эта вольность, это братство,
эти тайные признанья!
* * *
Белый-белый кораблик по небу плывет,
а о нем на земле нежный отрок поет.
А его слышит некий прохожий
и уносит мелодию эту с собой,
и погонщик с волами и старой арбой
подбирает мотивчик похожий.
Насыщается музыкой легкая пыль,
ткань земная словесной становится; быль
баснословнее, чем небылица.
А как только привидится смерть с узелком,
кто имеет полцарства — берет целиком.
И уже ничего не боится.
* * *
Спроси: — А что у вас?
А я скажу: — Темна
пора осенняя: под привиденье косит,
но не обманывайся — одушевлена.
Я знаю, кто ее одежды носит:
мечтательная, пылкая жена —
стыдится кротости, не бережет румянца,
тоской и смутой заворожена
Психея русская
и любит самозванца.
Ведь так томительно и так невмоготу
земную строить жизнь, крутить педали:
то откровенья чудятся в скиту,
то приоткроется судьба в сальто-мортале...
И каждый здесь в свое житье-бытье
впускает странную, мятется, соловея,
меж страшностью и прелестью ее,
то прячется, а то зовет своею...
НА ИСЦЕЛЕНИЕ БОЛЬНОЙ НОГИ
Что же ты отказываешься служить мне, нога, мой друг?
Грозишь совсем отвалиться, не желаешь согнуться,
ноешь, болишь и жалуешься на неудобный каблук,
отказываешься обуться...
Я ли не наряжала тебя в щегольской высокий сапог?
Не пускала босой по песку морскому, по кочевому
облаку, плывущему на восток,
перистому, кучевому?
Чтобы ты высока была, легка была на подъем,
по горам скакала, как веселящая сердце серна,
и с другою ногою дружила, нося вдвоем
туловище с головою, сидящей высокомерно.
Так давай, безъязыкая и безглазая, слушайся: наступай
на василиска и аспида! Ангел нашего дома
впустит тебя за верную службу в рай
сна моего, и станешь ты невесома.
Будем летать, парить, растворяться в дали,
птицам тонкого мира объявлять свое самозванство.
...Там уже ничего не надобно от земли,
кроме распахнутого пространства!
|
