|
ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ
№1, 1995
Михаил Калинин
НЕСВЕТСКИЕ МОЛИТВЫ
***
что делать машинисту поезда с ассенизационным составом
чьи громыхающие на стрелках вагоны, забитые радиоактивными отходами
не принимает ни одна станция?
но прокаженный и блудница, стоя за спиной, шепчут —
Он вошел ко мне, хотя я кричал «нечист», не жалея глотки
и дотронулся до меня
Он позволил целовать Его моим устам
зная, что это рот блудницы
таинственно дотрагиваясь, входя, прикасаясь
расстилая чистую скатерть в развалинах жилья
выкладывая на нее хлеб, разливая вино по чашам
не обращая внимания на бешеный треск дозиметра
ни разу не взглянув на него за время трапезы
***
Господи, Боже мой! Ты дивно велик
Ты устрояешь над водами горние чертоги свои
СТАНЦИЯ МЯКИНИНО. ПЛАТФОРМА СПРАВА
один в пустом вагоне метро — в этом что-то нереальное
СЛЕДУЮЩАЯ ОСТАНОВКА СТРОГИНО
Ты простираешь тьму, и бывает ночь
во время нее бродят все лесные звери
восходит солнце, и они собираются и ложатся в свои логовища
выходит человек на дело свое и на работу свою до вечера
здесь уже давно ночь как день
человек работает днем и ночью, как днем
зашли пассажиры, сидят, сонно молчат в полудреме
по ним не понять — на работу или с работы
все они от Тебя ожидают, чтобы ты дал им пищу их в свое время
даешь им — принимают
отверзаешь руку твою — насыщаются благом
сколько людей в этом муравейнике
сколько таких вагонов движется сейчас по тоннелям
подумаешь — страшно становится
УВАЖАЕМЫЕ ПАССАЖИРЫ!
ПРИ ВЫХОДЕ ИЗ ПОЕЗДА НЕ ЗАБЫВАЙТЕ СВОИ ВЕЩИ
но о каждом из этих миллионов Ты заботишься, как об одном-единственном
и этого мне еще больше не понять
сидишь в офисе, или бегаешь по строительным лесам — особой разницы нет
разве что в офисе комфортнее
они праздны, потому и кричат: «пойдем, принесем жертву богу нашему»
дать им больше работы, чтоб они работали и не занимались пустыми речами
соломы им не давать, а кирпичей оставить ту же норму
цены растут, а зарплата нет
дорожает все, а жизнь дешевеет
эти мысли в голове из-за усталости и недосыпа
ночевал в офисе, но тут многие так
вчерашняя норма осталась недовыполненной, а сегодня задание увеличат
сколько таких, как я, сейчас обращаются к Тебе в тишине?
из глубины взываю к Тебе
да будут уши Твои внимательны к голосу молений моих
я верю, что в этом туго закрученном механизме Ты дашь мне успокоение
дашь мир внутри, дашь отдых, который необходим
дашь милость начальника
я деталь в механизме, но только Ты и я знаем истинную цену моей жизни
спасибо, что дал выговориться
что напомнил об истинном положении вещей
Твоему уставшему
радостному рабу с тайной внутри
все дышащее да славит Тебя
аллилуйя
В ОЖИДАНИИ ИСПОВЕДИ
за окном сыплет снег
если грехи ваши будут багряны как кровь —
Я убелю их подобно снегу
уже давно не кровь
осенняя холодная грязь
которой никого не удивишь
снег тихо падает
не изнемогая в безостановочной щедрости
слой за слоем тихо укрывая мертвые ноябрьские струпья
беззвучно, терпеливо наполняя, объясняя, открывая —
исповедь есть таинство
как и то, что свершается за окном
милость, сходящая свыше
покрывает изломанные строки твоей покаянной грамоты
осторожно заметая, засыпая старые раны
что как ржавые шприцы и осколки стекла холодеют в черной листве
разбросанные тут и там на этих листах прошлой ночью
снег не иссякает, начавшись еще затемно
мир, встречающий по пробуждении, уже не тот
что смотрел на тебя накануне в оконных сумерках —
преображен
незнаком и в то же время странно знаком
подобно тебе, стоящему у окна
глядя на прощение и милость, нисходящие сверху, остановившие текущее время
насколько необходимо тебе
чтоб войти со своими исписанными вдоль и поперек листами
туда, в открытую дверь
***
кипит мой разум возмущенный, когда читаю чужие посты и комментарии
мелко накрошенные отрывки чужих высказываний и умных мыслей
кувыркаются в кипящем бульоне уязвленного самолюбия
сейчас воздам от души, мерой полною, нагнетенною и утрясенною
пестрая змея френдленты ползет, как человеческая многоножка
здесь все полны знанием, и я один из этой цепочки
так же затерян в общем потоке аватаром на чужих экранах
все знаю об идоложертвенном, все знаю о немощной совести
сейчас вылью очередную порцию знания в виртуальное горлышко воронки
не зная, как это слово там отзовется
разложи многоножку на составляющие, вычти из нее
спам в виде бесконечных картинок и цитат
теологические споры, политические шутки
бесконечное «вы все тут дураки, один я умный», упакованное
в философский и богословский дорогой цельнотканый хитон
так что даже жаль разрывать на части — до того хорош
вычти все перепосты, сделанные на автомате
вычти вопли о помощи, где невозможно выяснить, что на том конце —
живой человеческий голос или профессиональный ролик
вычти рекламный мусор, что забивает все свободные щели и пазухи —
и настанет великая тишина
почему я не слышал ее раньше?
спросил сам себя и испугался
звенящего эха
***
след, что оставляют после себя святые
напоминает след, оставленный самолетом в небе
прямой и свежий надрез ножом на тверди
тонкая белая линия, прочертившая голубизну
там, внизу, в парковой зоне мурлычет музыка
велосипедисты шуршат шинами по асфальту
отцы толкают коляски по пешеходным дорожкам, исполняя свое служение
стайки подростков снуют по аллеям
обсуждая, где дешевле запастись бухлом на День города
пенсионеры, разложив на скамьях клюшки, книги, пакеты с домашней снедью
сыплют мякиш батона и сухари голубиным стадам
что деловито пасутся у тяжелых артритных ног, дожидаясь вседневной милости
фонтаны в центре извергают без устали жидкий хрусталь
под визг детворы и равнодушные выкрики разносчиков мороженого и сладкой ваты
и никто не подымет голову вверх, где свежий острый надрез вскипает
теряя четкость и прямоту, беззвучно клубясь, набухает, расходится
с каждой из проходящих минут растворяясь, сливаясь с полуденной облачной ватой
обнаруживая неразрывное родство с ней
я и вы одной крови, и нас уже не различить тем, внизу
только безмолвные снежные хребты, наползающие друг на друга
молчаливо клубятся в осеннем небе
***
чтобы обновить лицо земли, Господь избирает стариков
идешь ли со стадом по горной тропе
либо мерно машешь кадильницей в сумраке храма —
и на´ тебе горящий куст
и на´ тебе фигуру ангела по правую руку от жертвенника
хочешь послушать о любви —
не спрашивай у молодых
хочешь услышать о любви —
спроси у старца, сохранившего ясную голову и чистое сердце
и он скажет тебе
откровение о том, что мир изменит лицо свое
даруется старикам, сумевшим остаться детьми —
только они смогут терпеливо дожидаться, храня молчание, подобно беременным
вынашивая в немоте или бессилии косноязычия
то, что было получено вопреки обстоятельствам и логике вещей
о, эта мука наполненности изнутри
которой не поделиться с остальными за отсутствием нужных слов!
ее знает лишь та, кто была неплодной всю жизнь и в старости забеременела
как сказать, какими словами, как суметь пройти сквозь строй распяленных хохотом ртов?
молчи, таи полученное, вынашивай проросшее в тебе откровение
старикам здесь не место, сходите со сцены, освобождайте мир для молодых —
нетерпеливо напоминает дух века сего
да, мы обновим эту сцену, мы изменим ее, потерпите нас еще чуть-чуть
дайте доносить наш плод
осталось совсем немного
|
