 |
ГОЛОСА
№2, 1998
Александр Васютков
. . .
Уплыли зимние ботинки
В редакционные корзинки.
Редактор съел мое пальто,
Привычно вымолвив — «не то…»
А за окном весны свеченье!
Иду с пакетиком печенья
И пирамидкой молока.
Без лживых денег
Жизнь легка.
. . .
Литовский кот по-русски ни бум-бум,
Как ни зови — не пошевелит ухом.
А я устал от бесконечных дум.
Хотя бы кот мне нужен с теплым брюхом.
И солнышка весеннего глоток,
И тишины расслабленная дрема…
Под Вильнюсом чудесный уголок.
Живи себе, коль надоело дома.
Но слушая литовские слова,
Я понимаю с грустью безнадежной —
Опять в Россию катит голова,
Стучит себе по рытвинам дорожным.
Таких дорог в Литве — одна ли, две…
Дороги здесь из области сказаний!
И все-таки приятней голове
Катить куда-то в сторону Рязани.
Где за беседой тихою, ночной
Уляжется непрошенная смута.
Где каждый кот, и дикий, и ручной,
Тебя поймет в свободную минуту.
ГОРОДСКОЙ МОТИВ
В часы свиданий с нашими дворами
Давайте-ка неспешно разберем
Желтеющий пейзаж в оконной раме
С рябиной и снующим воробьем.
Смотрите, как меняется картина!
Наряд осенний тихо сняв с себя,
Прозрачнее становится рябина,
И четче очертанья воробья.
Он по своим делам весь день летает,
Стал зорче и стремительнее взгляд.
Порою то куда-то пропадает,
То снова возвращается назад.
А без него картина пустовата.
И вроде блажь — пристрастье к воробью,
Но я, когда он сам летит куда-то,
Его простые песенки пою.
И если же такое вдруг случится —
Не выдержит рябина долгих зим,
Я знаю, он в окошко постучится,
Мы что-нибудь вдвоем сообразим.
Мы молодое деревце посадим,
Мы вместе позаботимся о нем.
А после тихо отдохнуть присядем.
На ветке — он, я — за своим окном.
Раздвиньте белоснежные гардины,
Смотрите, как волнуется весна!..
Вот так и обновляется картина.
Вот так и продолжается она.
КУЗНЕЧИК
Кузнечику легко,
Он скачет по дорожке.
Он дышит глубоко.
Его спасают ножки.
Он верит в свой успех
И рвеньем истекает.
Он скачет выше всех,
Стрекочет, подстрекает!
Он речи говорит
И солнце привечает…
Под ним земля горит,
А он не замечает.
. . .
Удилище зависнет золотое.
Червяк утонет алой запятою.
Сверкнет в седой траве у самых ног,
Как срез рассвета, скользкий окунек.
Порозовеет дымка озерца,
И жизнь опять сверкнет в порыве дивном!
И окуньком, и лtсой, и удилом,
И выверенной порцией свинца…
МОСКОВСКАЯ ПЕСЕНКА
Из окна напротив — скрипочка скрипела,
Скрипочка скрипела о житье-бытье.
А в окне напротив — комната храпела,
Комната храпела о жратве-питье.
Скрипочка скрипела в запустенье чутком.
Комната храпела в мебельном раю.
Скрипочка, ах, скрипочка,
вы скрипите чудно!
Комната, ах, комната, баюшки-баю…
Скрипочка скрипела, комната храпела,
И луна глядела на московский двор.
Свет в одном окошке,
тьма в другом окошке.
Только пес да кошка, Мурка да Трезор.
Ах, и сам живу я скрипочкой чудесной,
Свет в своем окошке не гашу давно.
Все лелею песенку в комнатушке тесной.
Все жалею сытое спящее окно.
. . .
Надо в ночь со станции уйти,
Распрощаться с суетными днями.
Железнодорожные пути
Синими усыпаны огнями.
Будто бы Вселенная у ног
Звездною дорогою струится…
Путевой обходчик, словно Бог,
С фонарем над нею суетится.
|
|
