 |
МАСТЕРСКАЯ
№2, 1997
Чингиз Гусейнов
Из цикла «О, МУХАММЕД!..»
1.
Что спрашивать о дне, когда неведом год, и я — не я?
Случаен ли я здесь,
ловец в Эль-Кудсе* ваших взоров,
мекканских троп искатель?
* Эль-Кудс, или Святыня — арабское название Иерусалима.
2.
И ты, к земле припавший,
а овцы — по тебе, копытцами грудь оцарапав,
и розовая нить, как вязь.
Но что проклюнется, какой росток — успокоения иль зелья?
Усохнет, око иссушая,
или одарит остротою взгляда?
— Возьми в дорогу кожаный колчан, и лук, и стрелы!
— И меч?
— Но прежде закалив клинок, рубить он славно станет.
— Нет, не хочу.
— Уже!
— ?
— И льется кровь.
Редеет облачко на небе.
(Покинь меня, нечистый дух,
и тайной вязью душу не тревожь!)
3.
Месяцем клянусь! И ночью,
когда повертывается она!
А ты, сотворенный из кровавого сгустка,
ком глины живой, и пальцы мнут ее, краснея,
иль движет она ими, разъяв.
И зверь, что брел пустыней, путника не трогая,
тобой убит.
Но зверя приласкал другого, в чьей пасти — душа твоя трепещет.
И золотом времен фараоновых, как брюхо яствами, набил кувшин,
и раскололась, предками под ноги пав, глина обожженная.
Горсть серого пепла сгоревшей лавы, вулканом выброшенной,
что во чреве тверди,
лишь названа в слове и воображаема,
и чертит каламом, приблизив небо,
и оно, как шелковый свиток пред тобой,
белизна листа слепящая,
и голубизна — чернеющая рама,
и ты — вошел, и унесен в зарю, когда она показывается.
4.
В пути... в пути... — и не поцеловать.
Когда ж, когда?
С берега, который здесь,
мост брошен, тетивой изогнутый, —
повис.
Взгляд языкаст, но звук не пойман.
Мост где-то там опущен, где берег слился с небом,
уйдя в пожар заката.
Иди, иди ко мне!
Нет, не придет (услышала иль нет?).
Взойду, когда нескорый круг свершу,
а ты,
ты яблоко возьми и надвое разрежь.
Алощекастое — твое,
а бледноликое — мое.
Ну на ж, держи!
Волокна пальмовые — нити для сетей.
И — ни Его, и — ни Ее, а Нечто пополам.
И мост повис, как лук? Изогнутый.
Стрела летит, в пути сгорая.
И алый лик щеки горячей
в губах взорвался волдырями.
5.
Она и Ты. Но более — Она, а все иное — тлен.
Тверди слова (и затверди!):
Ева — Хавва, Агарь — Хаджар, Мария — Марьям, Елена — Хелен,
а еще — Хадиджа и Айша,
?..
День уходит, беременный светом,
оставляя в окне листопад.
Сумерки нежности.
(Есть света ночь, есть мрака день.)
За сокрытою тайной вселенной
чей-то взгляд.
Что-то еще, но что?
В обернувшейся шее
вскрикнет немочью боль плеча.
Рукодельем сияет парча.
(И убегающие линии лица).
Забытый было гнев вздохнет
и — улыбнется,
водой из медного кувшина, что задет рукой вчерашней,
прольется.
6.
Ни ветерка, ни дуновенья.
И, подожженный, ввергнут в сокрушилище.
Такое чистое горенье.
Припав к земле, услышать
вулканные воспоминанья обезглавленных пустынь,
чтоб лавою, ее уж нет, избыться.
И марево танцующих горбов верблюжьих.
И — розовеющая — плавится, курчавясь,
шкур овечьих шерсть.
И мчатся, выбиваясь, искры, что спешкой воспламенены,
куда? с какою вестью, чтоб успеть?
Но что,
что даст тебе,
узнаешь если огонь пылающий?
И что — его гонцы, влекомые неслышным зовом неба?
Лишь пепел, чтоб посыпать ранку,
и крови нет на ободке кровавом,
где капли испеклись золою
И сразу ночь
черней, чем черный угль,
поглощена, сгорев дотла,
чтоб возродиться.
|
|
