|
МАСТЕРСКАЯ
№1, 2001
Максим Супрунюк
***
Дале Трускиновской
на улице веселого поэта
ждет женщина подкрашенные глазки
потекшей туши современной ласки
конца столетья пьяного клиента
витрины порождают изобилье
в насмешку над качающимся вхожим
не в магазин на маятник похожим
и если кто и сыт автомобили
рождают облака мча по отчизне
со стекол лобовых движеньем ловким
слезу смахнув и вонь на радость легким
распространяя светлый след по жизни
рисуя черным и до этих линий
куда Гюго Малевичу Феллини
сидящим с горя в пластиковом баре
под перезвон но не церквей монет
с изображеньем рыб которых нет
уже давно хотя Господь по паре
и создавал на радость рыболову
вошедший просит воду водку и корову
на стол бросает некий мистер икс
вращает рычажок у автомата
в высоком чувстве доходя до мата
под разноцветный автомата визг
рай безусловно есть и недалече
за столиками в ресторане свечи
тьму освещают дабы некто мог
не промахнуться вилкою в котлету
не опоздать к горячему обеду
который не вкушал возможно Бог а в остальном по-прежнему года
мелькают кажут детям сказки
и провожают президента в каске
под музыку «Славянки» но туда
откуда не вернуться президенту
и орденом украсив звездным ленту
и вещь в витрине яркой ждет когда ПОСВЯЩАЕТСЯ ЯЛТЕ
Маме
тела вбирают море вытесняя
закат на запад запах моря пота
Господня со переднего со края
горячего уже метеофронта ночует тучка но не золотая
на верхних крышах города чьи лица
панамами покрыты запятая
стоит под небом чайка то есть птица которая несет эмблему Ялты
и если заорет вся рать святая
то можно с дельтоплана или яхты
кряхтя ответить что не нужно Рая поскольку это рядом где-то с Адом
жара и запах хвои нас как грешных
ласкают и свисают виноградом
с канатки местной головы приезжих
***
Памяти Вильгельма Озолса
зима белее смерти и длинней
как оказалось жизни даже Вашей
смерть состоит из ночи а над ней
снежок витает словно ангел павший
в борьбе за независимость пейзажа
от человека от заборов крыш
от человека только пыль и сажа
и копоть то от Бога гладь да тишь
и пустота куда ведет дорога
и снег от Бога да и смерть от Бога
не отличишь но Вам уже видней
Вы были пастор говорили с Богом
крестили воздух в кирхе и детей
и можно было говорить о многом
тем более наверное теперь
когда беседа стала монологом
но никогда не скажете мне верь
хоть и крещусь на крестовины окон
и снег идет и дворники в окопах
сражаются за будущий апрель Вы так ушли что ни к чему и медь
губами раздувать в златые нимбы
что неподвижность все еще не смерть
и смерть не смерть иное что-то либо
смерть это взгляд на жизнь со стороны
которой не достигли мы поныне
пока смотреть задумчиво должны
на снег в окне и на огонь в камине ПОСЛЕ СНЕГА
снег попытка запомнить как после налета
ангелов выглядят крыши ворота
скверик похож на семейное фото
замер манишки банты пиджаки на тишину белоснежную слишком
даже для ветви и вылетит с криком
птичка «на память» покуда со скрипом
наши следы догоняют шаги
***
встать снег идет
и в белом судьи
и отвечаешь невпопад
не докопаются до сути
и дворники своих лопат
не оставляя спозаранку
на каплю проверяет склянку
бог или бомж из пузырька
не капает похожи лица
во всем я грешен
и молиться
не поднимается рука
|
