 |
ГОЛОСА
№4, 2016
Петра Калугина
НЕ МОГУ МОЛЧАТЬ
Мой коллега Олег,
редактор отдела прозы,
по вечерам практикует бег
трусцой, в любые прогнозы.
По набережным Москвы
бегает, и по спальным
районам своих подруг
бегает, и по дачным
поселкам своих друзей
бегает, —
поджарый, сорокалетний,
вызывая одобрительные смешки
у нас, поедающих шашлыки
и пьющих вино бордовое
из маленьких водочных рюмок,
словно комарью кровь.
Сам он не пьет, не курит,
смотрит вперед, на закат/рассвет,
и вниз, на свои кроссовки.
В жизни,
считает он, особого смысла нет,
но есть повод для тренировки. Иногда он спрашивает у меня:
как думаешь, нужна ли тут запятая?
А я иногда говорю: ну и бред!
Слушай, сейчас тебе зачитаю... Как-то раз я привезла ему верстку на вычитку.
Да-да, прямо к нему домой.
(Курьер нас покинул, а исполнявший его обязанности
техред ушел в запой.
Пришлось мне самой.) «Здравствуй, — сказал Олег. — Проходи».
Я прошла, отказавшись от тапочек,
стрельнула взглядом по сторонам: гантели, завал CD,
коллекция экзотических ярких баночек
(кока-кола, фанта и все такое,
еще, наверное, с девяностых...). У меня еще были к нему вопросы
всякие, по работе,
но все они выветрились при входе
на кухню,
при виде пятилитровой банки,
кишащей улитками ампуляриями —
«спиральками» и «катушками»:
различают по форме домика, —
пояснил Олег, улыбаясь мне благодушно. «Ты что, их ешь? продаешь?
Или ты у них вместо бога?
А когда их становится слишком много, ты... — ?»
«Я смываю их в унитаз!
Ну не всех, конечно, часть популяции.
А потом они заново размножаются.
Ну показывай, что там у нас», —
и надел очки в роговой оправе. Да, я знаю, что я не вправе...
Что я грубо вторгаюсь в прайвеси
и что это недопустимо.
Но мне снятся улитки-мимы
по ночам
и беззвучно взывают к жалости. Извини, Олег, но больше я не могу молчать...
|
|
