|
ГОЛОСА
№1, 2017
Сергей Золотарев
* * *
В Царицыно мышиная возня.
В осеннем мире маленькие сгустки
энергии проходят сквозь меня,
проделав норы в парковом искусстве.
И я живу, пока моя броня
пробита — и в зияющие бреши
вторая составляющая дня
устремлена во всем своем безбрежье.
* * *
Уловив настроенье осеннее,
я хожу, как блаженная Ксения
Петербургская, в полупальто
из своих потрясений.
Капли острые, как долото,
пробивают намокшие нити,
утянув к горизонту событий,
словно талию, бывшее до...
* * *
Воздух стал паутиной.
Ты вдыхала его
золотой серединой
существа своего.
Объясняла на пальцах.
Наложением рук
превратила в скитальца
затухающий звук. Довела до абсурда
прямоточный глагол,
сделав собственный сурдо-
перевод альвеол на язык палимпсеста —
бесконечный повтор
одинокого жеста
закрывания штор.
* * *
Ничего-то более не надо.
На ночь солнце погружается в пощаду.
Из какой-то запредельной грусти
Формируя утреннее сгустье. И опять мы нежимся, как щени,
В запросто полученном прощенье.
СТРАННОЕ
Везет меня тишайший ишачок.
Губою тянет собственный крючок.
Я, ноги свесив, ем его овес,
вожу его за нос. Он подо мной как транспорт гужевой,
а я его космический конвой,
но ничего не знаю о ночных
налетах на него. Конвой гуманитарный наш идет
по землям, что придумал Геродот,
пока лежала плоская земля
на залежах угля. Пока землею с плоским животом
была земля, понесшая потом
в себе другую землю от ума,
закрытую в дома. В аллеях наполняют колбы лип
сиреневые морды кобылиц.
А мы имеем много при себе
пространства из х/б. В районы, где кончается запас
того, что начинается у нас,
его мы доставляем в голове,
завернутым в ХВ.
ПРИЛЕТ ЭРИНИЙ
Я посещаю проституток.
Не падших женщин — привозных.
Чтоб на короткий промежуток
эффект присутствия возник. Они пьянеют на перине
и ноги жалкие прямят.
И председательством эриний
порядок мстительный примят. Я знаю, женщина — как солнце!
Как мироздания закон.
Но на морозный воздух социум
ее пускает босиком. Она ни в чем не виновата.
Она умеет отдавать
то, что давалось бесноватым, —
свободу, ненависть, кровать.
* * *
Сентябрь разобран на запчасти.
И показанья на шкале
приборов светятся от счастья,
как будто капли на стекле.
И листья из цветных металлов
порыв несет во вторсырье,
пока поверхность не устала
затачиваться в острие. Пока искатель лучшей доли
еще глядит поверх голов
деревьев, смазав в солидоле
обрубки срезанных валов.
* * *
Входили в город с внешней стороны,
которою в себя обращены.
И небо было теплым, как стена,
которая в себе разделена.
Хотелось печью лечь под изразцы,
чтоб взять своей породы образцы. Чтоб сочетать нагретые тела
законом сохранения тепла. Пересадить сердечное битье
в тяжелое чугунное литье. Перемолоть добытое в боях —
в Московскую кофейню на паях. Да все никак. Когда б халдеи сузили район
заведомого поиска раев, возможно, мы б смогли себя обречь
когда-нибудь на огненную печь.
* * *
Сегодня листья в роговой оправе
воспользоваться линзами смогли,
увидев мир размолотым на гравий
в последнем приближении земли.
|
