|
ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ
№2, 2018
Вера Павлова
ЧУЖИЕ ПИСЬМА
* * *
Сон — игрушечная смерть.
Пробужденье — воскресенье.
Просыпаться. В ду´ше петь.
Сочинять стихотворение.
День в обнимку коротать.
Целоваться на дорожку.
Умирать и воскресать
понарошку, понарошку.
* * *
Там тишина, там изобилье,
там милосердие в цене,
там Сирин начисляет мили
часто летающим во сне,
там Алконост поет по нотам,
там лес и дол, там благодать,
и я догадываюсь, кто там
готовится меня встречать.
* * *
Заика целует слово,
и слово ему дается.
А если иное слово
не скажется — так споется,
дотянется до ответа,
перелетит через столик.
А то, что не может быть спето,
и произносить не стоит.
* * *
дольней лозы прозябанье
ангелов горний полет
ласковое колыханье
околоплодных вод
тайна сия бездонна
грезит о гроздьях лоза
у акванавта лона
проклевываются глаза
* * *
День рождения. Вот-вот
мертвый лед взорвет река,
вод исход произойдет,
семь потов сойдет, пока
окровавленный живот
хладнокровная рука
аккуратно застегнет
на пуговицу пупка.
* * *
приголублю дорогого
к ненаглядному прильну
поцелуи слово в слово
переводят тишину
на язык птенцов младенцев
деревянных духовых
в небеса переселенцев
и молящихся о них
* * *
Бережных бережет
и сторожит осторожных
ангел досок чертежных,
миллиметровки, нот,
выведенных не спеша
и обведенных тушью.
Прописи. Прямодушье
линейки и карандаша.
* * *
Смято. Порвано. Расколото.
Нежной битвы дезертиры
разошлись по разным комнатам
однокомнатной квартиры.
А глаза то уклоняются,
то в упор берут на мушку.
Плохо почта доставляется
на соседнюю подушку!
* * *
Свет крикливый потуши,
расчехли, настрой
струнный инструмент души.
Или духовой?
Клавишный? Туше перле.
Звукоизвлече.
Песня песней о земле
на мужском плече.
* * *
ярый поборник сентиментализма
нежный жулик
я не читаю чужие письма
я пишу их
сонной вселенной односельчане
я готова
подтекстовывать ваше молчанье
слово в слово
* * *
Кто голышом кривляется
в зеркале спозаранку?
Имени постоялица,
фамилии квартирантка,
некая Вера Павлова.
Скажи, за лучистость взгляда
что ты в залог оставила
владельцу пункта проката?
* * *
Купидонов птичница,
сестра-хозяйка книг,
радости отличница —
вот, полистай дневник! —
непоседа, шкодница,
коленки все в крови,
нежности дошкольница,
абитуриент любви.
* * *
длинношеее
с крылатыми ноздрями
в утешение
еще побуду с вами
вас сердешные
прося не обессудьте
безутешные
еще со мной побудьте
* * *
И ты там был, и я была.
Серьезны, разодеты,
смотрелись в нас, как в зеркала,
старинные портреты,
спиной к могиле, к нам анфас,
в шелках, в каменьях, в силе,
они не отводили глаз.
И мы не отводили.
* * *
Дорога, ограда,
колодец, лошадь, петух,
кипение сада,
коровы, спящий пастух,
телега, ворона —
все взято на карандаш.
Подвинься, мадонна, —
ты заслоняешь пейзаж.
* * *
меру земли по росту
выделил землемер
видеть дневные звезды
слышать музыку сфер
заколотили ящик
и опустили в ров
гладить по векам спящих
нюхать розу ветров
* * *
лето река
ромашковый луг
все так же как было
вместо венка
спасательный круг
кладу на могилу
детский такой
ты мне надувал
уча меня плавать
млечный покой
выцветший овал
заросшая заводь
* * *
Проказницу и почемучку
наказываю и хвалю.
Вожу сама себя за ручку
и с ложечки себя кормлю.
Раздену. Уложу. Укрою.
Усну. Когда, в какой стране
дрожащей ласковой рукою
другой глаза закроет мне?
* * *
Все, что мучило, морочило —
с глаз долой, горою с плеч.
Смерть не точка — двоеточие,
выпрямляющее речь.
И кавычки открываются
нараспашку, как весной
окна. И в глаза врывается
свет отвесный, проливной.
* * *
Кресты на могилах — плюсы,
земли и неба сложенье.
Как следует отосплюсь — и
пойду к живым в услуженье:
мостом в половодье буду,
а в засуху — тучей вьючной.
Любимый, скажи: оттуда
любимых жалеть сподручней?
* * *
В предзакатный час
света на краю
я, одна из вас,
на своем стою
посреди любви,
в стороне от бед,
с небом визави,
с солнцем тет-а-тет.
* * *
Сначала забываешь имена
любовников, потом героев опер
и книг, потом — актеров и певцов,
и, вслед за скрипачами, пианистов,
потом — котов, собак, мужей подруг,
потом — самих подруг, друзей, соседей.
Троюродных. Двоюродных. Родных.
Любимых. Одноклассников. Поэтов.
* * *
Там шрамов заплатки,
тут пятна веснушек…
Стареть без оглядки.
На юных несушек
без боли смотреть,
без обиды, с улыбкой,
ни старость, ни смерть
не считая ошибкой.
* * *
Долгая разлука. Зима.
Штормовых небес бездорожье.
Имя в изголовье письма.
Ласковая кличка в изножье.
Дочитаю. Выключу свет.
И, умывшись влагой соленой,
вверю невесомый конверт
шестикрылому почтальону.
* * *
Ну, с Богом! Полетели.
Моторов ровен рев.
Белей белья в отеле
изнанка облаков.
Бела подкладка неба.
Воздушные пути
белей бумаги, снега,
подснежников, кутьи.
* * *
От ненаглядных вдалеке
здороваюсь, прошу прощенья
на голубином языке
международного общенья.
Воркуют голуби, смеясь
над неизвестной мне ошибкой.
А дома я бы обошлась
одной улыбкой.
* * *
спрячу память
в гроб тетрадки
буду таять
без оглядки
раз согрето
лаской вешней
бабье лето
бабы снежной
* * *
Запасать на будущее
праздничное прошлое…
Превратится в будничное,
а потом в дорожное
дорогое, шелковое
платьишко парадное
с пуговками желтенькими —
подарок ненаглядного.
* * *
солнечны сплетенья
до-мажорны плачи
байковы нательны
нежности телячьи
кладбище двуспально
тленье обоюдно
озеро зеркально
небо многолюдно
* * *
угомонись
без слез смотри на свет
мечты сбылись
воспоминанья нет
слова дела
потери обрете
Я ЗДЕСЬ БЫЛА
на гробовой плите
|
