 |
АННАЛЫ
№2, 2014
Людмила Вязмитинова
КАК ЭТО НАЧИНАЛОСЬ
(Руслан Элинин — поэт и культуртрегер) Сейчас, в середине второго десятилетия XXI века, наша литературная жизнь непредставима без множества клубов-салонов, региональных фестивалей, поэтических журналов, все множащихся разнообразных премий, без возможности напечатать любую книгу и даже организовать свое издательство — были бы деньги, и прочая, и прочая. Уже поговаривают о закате исполнившей свою историческую роль «салонной культуры» — притом что старейшему в Москве литературному салону, «Классикам XXI века», уже 20 лет, а новые продолжают появляться. И сколько бы ни ругали — и справедливо — устройство нынешнего литературного пространства, неплохо иногда вспомнить, что всего-то лет двадцать пять назад все это трудно было даже помыслить. И отдать дань памяти тем, кто сумел не только помыслить, но и многое воплотить, тем самым заложив фундамент, на котором держится разветвленная система нашего теперешнего литературного бытия. Одно из первых имен, которое необходимо назвать, — Руслан Элинин. Годы жизни 1963—2001, по «Википедии»: «российский поэт, издатель, организатор литературной жизни». Единственный вечер его памяти состоялся в рамках серии вечеров «Незабытые имена» пять лет назад, в марте 2009-го, через восемь лет после его смерти и через тринадцать лет после завершения — из-за тяжелой болезни — его деятельности. Тогда он был назван «одним из первых культуртрегеров постсоветской России». Этим словом — «культуртрегер», буквально означающим «носитель культуры», стало модно называть организаторов литературной жизни, или, если угодно, менеджеров, промоутеров, продюсеров, кураторов, продуцирующих и реализующих проекты, организующие эту жизнь. Многие из них первопроходцы, но немногие — первопроходцы такого уровня и масштаба, каким был Руслан. Конец 80-х — начало 90-х было временем героическим. Жизнь в стране менялась кардинально. Но, как вспоминал на упомянутом вечере Константин Кедров, «годы перестройки вовсе не были годами свободы, читать свои вещи основной массе пишущих было, собственно, негде, и Элинин занялся прежде всего созданием пространства, в котором мы чувствовали бы себя свободными, могли говорить и читать, что хотели». Действительно, в тот, сейчас кажущийся невообразимо далеким, 1987 год, когда образовалось лито «Сретенский бульвар», где и начал свою литературную деятельность Руслан Элинин, еще были в ходу эти самые литобъединения (существовавшие под крышей и под ответственность какого-либо учреждения), царили государственные издательства, цензура, самиздат и тамиздат. Но это был год начала перестройки, то есть серьезных перемен в стране, еще СССР, год присуждения Иосифу Бродскому Нобелевской премии и появления в журнале «Новый мир» его первой после эмиграции публикации на родине. В «толстых» журналах уже появились «Пушкинский дом» Андрея Битова, «Дети Арбата» Анатолия Рыбакова, «Погорельщина» Николая Клюева и многое другое; уже выходил на поверхность жизни андеграунд, и рукой было подать до его исчезновения как такового. Уже гремел и клуб «Поэзия», ставший центром притяжения для тех, кто жаждал перемен и хотел заявить о себе. Там, на одном из его расширенных собраний, в битком набитом зале, поэт Леонид Жуков, первый директор клуба, сумевший добиться его официальной регистрации, и объявил о наборе в организуемое им литературное объединение. И так сложилось, что в числе первых участников «Сретенского бульвара», местом расположения которого стал подвал в доме рядом с метро «Чистые пруды» (в то время — «Кировская»), оказался Руслан Нурудинов, еще не подозревавший о своем будущем псевдониме, — успевший поучиться в паре вузов и обзавестись семьей, работавший в одном из так называемых «почтовых ящиков» (засекреченных НИИ), писавший стихи «под Есенина» и даже внешне на него немного похожий: невысокий, улыбчивый, внешне мягкий, обаятельный, окруженный друзьями, постоянно чем-то и кем-нибудь увлекающийся и умеющий увлекать других. В нынешнем литературном пространстве от всей разношерстной компании «Сретенского бульвара» остались только Андрей Урицкий, Елена Пахомова, Андрей Цуканов и автор этих строк. И не будет большим преувеличением сказать, что тогда, после знакомства с Русланом, жизнь всех четверых — как, впрочем, и многих других людей — кардинально изменилась. Это был редкий тип прирожденного лидера. Он никому ничего не навязывал. Просто, будто чувствуя движение времени, работал не исходя из текущей логики событий, а «на опережение» — генерируя идеи, точнее, пространство их реализации, которое само притягивало все необходимое, в том числе людей, срывая их с привычных орбит бытования. Поначалу «Сретенский бульвар» жил обычной жизнью лито. Но изменения в стране шли, и сообразно открывающимся возможностям неугомонный Жуков создал хозрасчетный Творческий центр со штаб-квартирой в гостинице «Юность», находившейся рядом с его домом. А на базе Центра — Всесоюзный гуманитарный фонд им. А.С.Пушкина, располагавшийся сперва в одном, а потом в другом подвале неподалеку от «Кропоткинской». Разумеется, Руслан, к тому времени прочно укоренившийся в бурлящей обновлениями литературной жизни, принимал участие во всех начинаниях бывшего руководителя лито. Однако еще в период обитания всей компании в гостинице «Юность» он снял неподалеку, рядом с метро «Спортивная», однокомнатную квартиру, в которую перевез стремительно разрастающуюся груду папок, вскоре обретшую название — «Библиотека неизданных рукописей». Если следовать историческому факту, она берет начало от тумбочки, принесенной лично Жуковым в подвал «Сретенского бульвара» — для рукописей, поступающих в лито. Ключ от нее переходил из рук в руки, пока не попал в надежные — к Руслану. Стоя среди полок, плотно заполненных неприемлемыми для советской печати творениями, Руслан, обретший псевдоним Элинин и уже порвавший со всем, что не имело отношения к литературе, напоминал Петра I, ощутившего необходимость заложить город на берегу Финского залива. По сути, речь шла об утверждении нового способа литературного бытия, прежде всего собственного, для тех, кто отныне был готов жить, исходя из принципа: мы сами организуем то, что нужно нам для жизни. Так было создано первое в России литературное агентство — «Литературно-издательское агентство (ЛИА) Р.Элинина». Шла весна 1989-го, до закона о печати, отменившего государственную монополию на издательскую деятельность и цензуру, оставалось больше года, но — никто этому даже не удивился — вдруг обнаружилось, что буквально в десяти минутах ходьбы от дома, где расположилось новоявленное агентство, и как раз на пути к «Творческому центру» и к квартире Жукова начало работать издательство «Прометей» при МГПИ им. В.И.Ленина, славное тем, что положило начало изданию книг «за счет средств автора». Чем немедленно воспользовался Элинин: его агентство стало посредником между авторами «неизданных рукописей» и «Прометеем». Первым автором агентства стал одесско-симферопольский литератор Вадим Алексеев с книгой «коллекция переводов» «Album rornanun». За ней последовали составленный Дмитрием Александровичем Приговым сборник «Понедельник: семь поэтов сам-издата» (Гандлевский, Пригов, Айзенберг, Сухотин, Санчук, Кибиров и Рубинштейн; это была первая публикация на родине известных сегодня авторов, сопровождаемая обширным предисловием Михаила Айзенберга) и «Пьесы для чтения» Марии Арбатовой. Затем, уже в собственном, официально зарегистрированном, издательстве агентство выпустило «Верьфлием» Константина Кедрова, «Потерю потери» Зинаиды Миркиной, «00» Татьяны Щербины, «Люди лунного света: метафизика христианства» Василия Розанова, сборник пьес «Язык и действие», представивший сразу нескольких авторов во главе с Владимиром Сорокиным. Занятно, что книги эти выпускались как «номера» «Альманаха ЛИА Р.Элинина» — таковы были условия, поставленные частному издательскому делу. В агентстве всегда было шумно: выходцы из андеграунда, полуандеграунда и просто из небытия, люди очень разные и практически всегда интересные, жаждали знакомств и общения. Агентство же было местом, куда можно было прийти в любое время суток. Появлялись и нередко обретали ночлег и люди из провинции. Сам Элинин проложил дорожку в Ленинград, обогатив коллекцию рукописей и обретя там множество друзей. И по мере расширения круга знакомств и появления новых возможностей у него возникало множество идей, тут же обраставших энтузиастами. Очередной масштабный проект — литературно-художественный центр, объединяющий книгоиздание, организацию музыкально-литературных вечеров и выставок, Элинин начал осуществлять после переезда в помещение Профкома московских драматургов в подвале дома у «Третьяковской». Там у него появились кабинет и небольшой зал, в котором прошла серия вечеров, в том числе К.Кедрова и Г.Сапгира, и состоялись презентации новых выпусков «Альманаха ЛИА Р.Элинина». Чуть позже, уже на Якиманке, была опробована идея семинаров, совмещавших теорию и практику литературы. Началось проведение литературно-музыкальных вечеров на фоне различных выставок. И тогда же, как бы заглядывая в будущее, Элинин заговорил о региональных фестивалях, в которых участвовали бы гости из столицы, — в то время это воспринималось как чистая фантастика. К лету 1993-го у Элинина появилась новая грандиозная идея: «Фонд поддержки некоммерческих издательских программ» — не только поддерживающий «малые» издательства, выпускающие книги «не для всех» (например, он оказывал им помощь в получении мест на книжных ярмарках), но занимающийся еще и салонной, выставочной и информационно-архивной деятельностью. Председателем фонда стал он сам. И именно в этом качестве, неожиданно для многих, совместно с Библиотекой им. Чехова открыл литературный салон «Классики XXI века», история которого формально началась творческим вечером Генриха Сапгира 25 мая 1994 года, ознаменовавшим начало новой эпохи литературной жизни — эпохи салонов. Это был подсказанный опытом предыдущей деятельности выход из кризиса, вызванного не только повсеместными финансовыми трудностями, из-за которых закрылся, в частности, Гуманитарный фонд, но и своего рода неразберихой при пересменке. Литераторам старшего поколения, вкусившим ранее запретного плода, предстояло адаптироваться к новым условиям, а формирующемуся «поколению 90-х» — заявить о себе. Для этого требовались соответствующие условия — их-то и предоставила быстро сложившаяся салонная культура: вслед за «Классиками XXI века» появились «Георгиевский клуб» Татьяны Михайловской и «Крымский геопоэтический клуб» Игоря Сида, затем — «Эссе-клуб» Рустама Рахматуллина и «Авторник» Дмитрия Кузьмина. Эти пять площадок, вкупе с Музеем Вадима Сидура, проводившим литературные вечера еще с 1989 года, стали центрами формирования новой литературной жизни. А само слово «салон», прежде ассоциировавшееся с элитарностью и отстраненностью от живого процесса, обрело значение демократичности и открытости для всех. Почувствовать и угадать вызовы поэтического времени Руслану Элинину, несомненно, помогало то, что он сам обладал даром лирического поэта. Но очевидно, что работала и обратная связь, формирующая развитие его личной поэтики. В «Сретенский бульвар» он пришел со стихами, которые не слишком выделялись из множества других. Однако, быстро освоив свободный стих, он пошел в сторону того, что Татьяна Михайловская в их совместной с Элининым книге* назвала «осколочной техникой». Фактически речь идет о свойственном современной поэзии минимализме, как бы вычищении из текста всего, что мешает ему достичь искомой вариативности и глубины. Эта метаморфоза хорошо видна на примере одного из лучших стихотворений Элинина, которое в машинописной подборке 1988 года выглядело так: Представьте ночь
второй этаж
хрустящее стекло
паркет поет молитву
и под ненужное шуршание машин
соседи засмеялись за стеною
ушел сквозняк устав листать стихи
для фонаря заблудшего в окно
открытое давно
представили
ну вот и славненько
и дай вам Бог здоровья А вот оно же, но в 1989 году — опубликованное в сборнике «Лонолет»** и ставшее с тех пор визитной карточкой Элинина: Представьте ночь
второй этаж
открытое окно
Представили Ну вот и славненько
И дай вам Бог здоровья Виктор Гоппе, занимавшийся изданием книг Элинина, на вечере его памяти говорил о таких, ставший «крылатыми выражениями», его стихах, как: Белого не хочется вина
Красного не хочется вина
Но надеюсь к вечеру пройдет Однако к концу трагически оборвавшейся творческой жизни Элинина его поэтика, видимо пройдя штудии минимализма, повернула в сторону метареализма. Вот фрагменты одного из его последних текстов: мост над воздушной рекой
дождь замерший
качает ветер тросы
скрипучий мост вот-вот и кончится желанной бездной . . . . . . . . . . . . . . . . воздушная река все поглощает
и миллионы звезд и сверху и внизу
лишенные тепла и холода
температура тела
и дождь не вызывающий озноба пота
и скользко но сорваться
нельзя покуда мост не кончится провалом
в сон
в котором я не отрицаю
ни Бога ни людей ни жизни
ни Себя Бурные 90-е стали прошлым, но стихи и начинания Руслана живут в нашем времени. И свои заметки о нем мне хочется закончить словами — полностью к ним присоединившись — из текста Андрея Урицкого, написанного специально к вечеру памяти Руслана Элинина: «Ощущая глубинное недовольство собой, вызванное разладом между поэзией и рутиной регулярного труда, он иногда исчезал, не думая о последствиях, а потом внезапно появлялся, и вот теперь он ушел навсегда, а мне все время кажется, что вот-вот раздастся звонок, и на пороге появится Руслан, слегка поддатый, с бутылкой портвейна в портфеле, а может, трезвый и серьезный, но обязательно — накануне нового начинания...». ______________________________________________________________________________ * Руслан Элинин, Татьяна Михайловская. Эпиграфы. То есть. М., 1998. ** Лонолет: новая эротика. М., 1989.
|
|
