|
ГОЛОСА
№4, 2015
Владимир Попов
Д-Р
Пошел в поликлинику.
Принимал д-р Соловейчик.
Соловейчиком оказалась старая еврейка.
Высокая, худая и усатая.
Низким прокуренным голосом:
— Что вы сидите, как кучер на свадьбе?
Вставайте и раздевайтесь:
низ — нет, верх — да!
Она говорила на странном диалекте:
— Перхайте!.. Не перхайте!
Она командовала, а я кашлял и затихал
— У вас спина — да! Грудь — нет! —
заключила она, и я удивился.
— Закройте рот и присаживайтесь на нары.
Да оденьтесь же, наконец, а то подхватите
инфекцию...
Она протянула мне кучу рецептов:
— Пейте белое молоко,
ешьте желтое масло
с черным хлебом...
Читайте своего Чехова.
Любите жен, детей и внуков.
И занимайтесь вашей работой:
ходите по разрушенным деревням
и собирайте поговорки, типа:
«Бедная мать — обосраные дети».
Уходите!
Чтобы я вас больше не видела!
Я был очарован... АМАРСАНА УЛЗЫТУЕВ ЧИТАЕТ СТИХИ Строка покрепче корня кедра.
В горле ворчит гром.
Воркует голубка
и клюет зерна из губ. Воду Байкала берет осторожно —
как новорожденного ребенка, —
смывая с лица морщины времени,
пропахшие землею и потом. Стихи читает Амарсана:
тучи гоняет, качает деревья.
Его слышно на другой стороне
длинной улицы бурятской деревни. ВПЕЧАТЛЕНИЕ Довольно старый, как Писа́рро,
вдыхая ветреный Париж,
гуляю по бульварам с Саррой...
Красиво жить не запретишь! Туманы, отсветы, муары...
Сезоны дымчатых аллей.
Гогены, берты, ренуары
и отцветающий сислей. Уйдем в окружности Руаны,
туда, где желтые стога...
Там, где кончаются сезанны
и начинаются дега. Где криком надрывают глотки
в толкучке пестрых храбрецов...
И где парижские красотки
целуют морды жеребцов. КЛАУС ТРИНКЕН Пахнет варом, пахнет кожей.
Трубка старая чадит.
Клаус Тринкен — наш сапожник,
В синей будочке сидит. Кот млеко´ лакает с плошки,
В клетке перья чистит птах.
Каждый день — какие ножки! —
У сапожника в руках. Что-то пилит, что-то режет,
Молоточками стучит.
А зубами гвоздик держит
И мелодию мычит. В воздух туфельку подбросит
И, своей работой рад,
Поцелует ее в носик
И поставит на парад.
|
