Арион - журнал поэзии
Арион - журнал поэзии
О журнале

События

Редакция

Попечители

Свежий номер
 
БИБЛИОТЕКА НАШИ АВТОРЫ ФОТОГАЛЕРЕЯ ПОДПИСКА КАРТА САЙТА КОНТАКТЫ


Последнее обновление: №1, 2019 г.

Библиотека, журналы ( книги )  ( журналы )

АРХИВ:  Год 

  № 

ЧИТАЛЬНЫЙ ЗАЛ
№1, 1995

Анна Гедымин

ПОГОДА ПРОЩАНИЙ


 


• • •


 


Этот тронутый дымкой


полковничий взгляд фонарей,


Успевающий втиснуться


в краткую тьму до рассвета,


И шиповник в цвету,


ошивающийся у дверей,


Означают одно:


что в разгаре московское лето.


Ну а если не понял —


тебе прояснит соловей,


Для того он сегодня


откомандирован из рая:


Кто рожден не в Париже,


а чуточку вверх и правей,


Вот об этой погоде печалится,


умирая.


 


Но о смерти — потом...


... Небеса затевают рассвет,


Осторожные звезды


уходят на дно, как кувшинки,


И над сонной землей


ни морщинки, ни облачка нет,


Только месяц,


замешкавшийся по ошибке...


 


• • •


 


Расставание — это конец суетливых событий


И начало внимательной памяти.


Этой порой


Столько пишут картин! Совершают великих открытий!


Строят замков — воздушных, жилых — у реки, под горой!


 


Мне отныне дано без усилий, по звездному гуду,


Узнавать, как живешь, как работа твоя и родня...


Вот и все. Не грусти, я тебя никогда не забуду.


Не проси, ты и сам никогда не забудешь меня.


 


• • •


 


Бремя давней любви —


это счастье особого рода,


Ты продлил бы мне, Господи,


кроткое это житье!


Ну а если нельзя без геройства —


пусть, ладно, свобода.


Только пусть поскорей,


я хочу пережить и ее.


 


Я согласна хлебнуть вышины,


как не всякая птица,


Сквозь мелеющий воздух


мучительной красоты,


Лишь бы к ночи хотя бы


в душистой избе схорониться,


Где в хорошее лето


окна достигают цветы.


 


А потом вспоминать, улыбаясь,


звоночки трамвая,


Ярко-желтые пятна на синем


(листва и вода)...


И подумать, что осень


так сладко меня забывает,


Как никто из людей


никого, ни за что, никогда...


 


• • •


 


Сел на карниз неумело, наверно меньшой,


Ангел-молчун, вислокрылая белая птица.


Голубь взъярился, не принял за своего.


И за окном, как за душой, вновь — никого.


Лишь нехорошее солнце встает.


И нехорошее солнце садится.


 


• • •


 


Не паникуй, мой друг, пройдет и это


Невероятно, чтобы не прошло.


Ночь миновала, пронеслась комета,


Наш век — и тот отходит тяжело.


 


А за пределом жертве высшей меры


И праведнику — рядом зимовать...


...Вот если души все-таки бессмертны,


То есть из-за чего паниковать...


 


• • •


 


Лишь первый выстрел прохрипел в долинах,


И ясно стало,


Что нет на свете лишних, нелюбимых,


Иль нужных мало.


 


Незаменим и пруд в вечернем блеске,


И птичий вылет,


И молодые ели в перелеске,


И вековые.


 


И не бывает неживой природы,


Где пули свищут.


И, кажется, уже и сумасброды


Покоя ищут.


 


• • •


 


Отмокаю на средней Волге.


Здесь мордатые, как бульдоги,


По-над клумбой львиные зевы


(Если пойти влево).


 


А если пойти вправо —


Там, как церковка, пятиглава


Сопка — в сочных лучах заката


Златоверха и синевата.


 


И моря никакого не надо,


И никакого Василия Блаженного,


За окном — берез светящаяся колоннада,


Как символ — чего бы? — Ну, скажем, счастья женского.


 


Напиши мне. Конечно, непривычно и недосуг.


И увидимся скоро — лишь округа вспыхнет рябинами.


Я сама не люблю многословных.


И знаю, что не напишешь.


Но — вдруг? —


Хотя бы по небу — строчками журавлиными.


 


• • •


 


Лес предзимней зиял пустотой.


Помню слякоть и чувство тревоги,


И отчетливый куст золотой,


Голосующий у дороги.


 


Вроде выболела до дна


Эта осень.


И нате вам — милость!


Но из тысячи душ ни одна


В странном месте не притормозилась.


 


Вот он — миг, предвещающий крах!


Ох, припомнит судьба нам истица,


Как молили о мелких дарах,


Чтобы мимо щедрот проноситься!..


 


• • •


 


Грузинский храм, как перевод подстрочный,


Понятен слабо, глубь его тиха.


Но ясно, что он тоже добр — восточный


Чернявый Бог, зачатый без греха.


 


Средь стариков спокойных, бурокожих,


Запрятанных в молитву далеко,


Один стоит — намного всех моложе


И на икону смотрит нелегко.


 


Он не урод и не последний в стае,


Его невеста в гулком доме ждет,


Но что же он так яростно желает


Чужой жены? И так легко крадет?


 


«О Господи, — он думает, — я грешен!


Ведь коль меня посмеют оскорбить, —


Я не стерплю, не выдержу насмешек,


Я просто не сумею не убить!»


 


Он замирает, на коленях стоя:


«Мне радостен пожар чужих дворцов!..»


И обращает Бог к нему сухое


Прощенье.


И — разбойничье лицо.


 


• • •


 


А когда началось волшебство —


Пропиталась весною погода, —


Застонал у окна моего


Тополиный урод Квазимодо.


 


Кто-то ветки решил обрубить,


Замер ствол неказисто, тревожно:


«Разве можно меня полюбить?!»


И ответить ему — невозможно...


  1  2  3  4  5  6  7  8  9  10 >>
   ISSN 1605-7333 © НП «Арион» 2001-2007
   Дизайн «Интернет Фабрика», разработка Com2b