 |
ГОЛОСА
№2, 2004
Валентин Хромов
. . .
Опять придет апрель —
Земля запреет, мы закурим.
С утра заплачет дверь,
Как зверь из зоотюрем.
И снова в гости к нам
Грачи наденут фраки,
Рассыпав из изнанок
Воскликапельные знаки.
1956
. . .
Гоп-ля — и начиналась сцена
В пейзаже из гнилого сена.
Два дерева из прошлогодней пьесы
Чьи выражают интересы?
Зачем растут, вбирая в жилы
Всё, что события кружило?
Кого они приворожили?
Вот незнакомые идут,
Они незнамо что блюдут.
Приносят деньги на билет.
Как хорошо смотреть балет!
И вот идут, приносят лица,
На них нельзя остановиться.
Как хорошо, сойдя с ума,
Вломиться в желтые дома.
Воочью видеть те веревки,
Хлебать тюремные похлебки
И ждать, когда в глаза песка
Насыпет шум рукоплесканий
И мудрый автор в вечность канет
Двумя руками вдоль себя.
. . .
Травный дух над вечерней водой.
Вдоль реки возвращается стадо.
К доброй морде подставил ладонь —
И усталости враз стать не стало.
Знаю с детства: корова слизнуть
Может грусть, плеск листвы на закате.
И небесную голубизну
По пути незаметно прихватит.
День, ушедший с лугов, тени птиц
Дожует полусонная в хлеве.
С петухами бодёнке приснится
Бело-розовый дятельник-клевер.
Промелькнет ей заезжий пострел,
Подпаливший глаза над кострами.
Не совсем он еще постарел,
Самогоном измученный странник.
Не совсем разучился мечтать,
Колокольни считать с косогоров,
И родные до муки места
Ждут его с материнским укором.
. . .
Русское О довольно погнулось
со времени она.
Зерном белояровым
кормит области
кровно.
Ссорой неравной
заковано в злости
стона.
В слове соль
закусило слезой.
В слове боль
возглас — ой!
Глаз необузданной коровы
налился кровью.
. . .
Пришла пора рубить капусту.
Кочан скрипит: как грустно, грустно!
Он крутобок, упруг, натужен —
Скрипит, как снег в ночную стужу.
Пришла пора туманов зимних.
Звенит антоновка в корзинах.
В духовках ядра глухо рвутся —
Из кожи лезут вон на блюдца.
Пришла пора румяной прозы.
Дом ароматами пыхтит.
Но бедным птахам не ахти
В пальтишках бегать по морозу.
Пришла пора ноктюрнов белых.
Пурга за окнами запела.
Бросает в стекла дробь рябин.
Дроздами их огонь любим.
Пришла пора (повтор что штопор)
Бродить извилистыми тропами,
Читая строчки птичьих нот.
Но дождь пошел под Новый год.
. . .
Февраль запел и засопел полозьями,
Расставил знаки на листах снегов.
У птиц нет мимики, есть грация и поза,
Блеск глаз — потусторонних огоньков.
Бежит собака, улыбаясь пастью,
Готовая из розвальней украсть
Краюшку лета и огузок осени.
А псу навстречу — зимний месяц бросили.
Снег замерцал. Февральское коварство —
Прельщать весною света, что ни год.
И вдруг мороз вполнеба раскровавится.
И снова пес то мчится, то бредет.
1968
|
|
