|
ТРАНСКРИПЦИИ
№3, 2011
Иван Голль
НЕМЕЦКО-ФРАНЦУЗСКИЙ ОРФЕЙ
Иван Голль (настоящее имя Исаак Ланг, 1891—1950) писал на двух языках, на немецком и французском. Литературный билингвизм известен с давних пор: латинско-греческий в древнеримской литературе, итальянско-латинский в средневековой, фарси-тюркский, фарси-арабский и тюркско-арабский в литературах Востока.
Случаи двуязычия в сегодняшней литературе или литературе недавней эпохи в Европе и Северной Америке также не редки. Вспомним хотя бы самых знаменитых — С.Беккета, В.Набокова. И.Голль — тоже из знаменитых, но в русском контексте Ивана Голля практически не существует. Как с немецкого, так и с французского на русский его почти не переводили.
Значение творчества Ивана Голля для немецкой и французской литератур с каждым годом осознается все больше. То, что для этого потребовалось несколько десятилетий, связано не только с незаурядной жизненной и литературной судьбой писателя, но и с исключительной стилистической своеобычностью его творчества. Потому и вытекающая отсюда неспособность критиков и историков литературы оценить явление, трудно вписывающееся в существующие литературные тенденции.
Родившийся в 1891 году во франкоязычной еврейской семье, получивший образование в немецкой гимназии и немецком университете в Лотарингии и Эльзасе, бывших тогда в составе Германии, Голль начал свою литературную деятельность во время Первой мировой войны на немецком языке и сразу выдвинулся в число ведущих немецких экспрессионистов. Знаменитая антология Курта Пинтуса “Сумерки человечества” (1919), главный литературный памятник экспрессионизма, включала семь стихотворений Голля. Написано большинство из них в Швейцарии, где он поселился в начале войны, потрясенный враждебным отношением друг к другу двух родных ему наций. Из Швейцарии он посылает свои пацифистские депеши в стихах и прозе народам Европы. В них отразились смятение и потрясенность многих представителей европейской интеллигенции от творящегося вокруг безумия. Образы поэзии Голля в этот период предельно напряжены, экстатичны. Требования поэта в его манифестах решительны и безапелляционны. В этот экспрессионистский период, длившийся в его творчестве больше десятилетия, кроме стихотворений и поэм он пишет прозу, драмы, сценарии.
Живя в Швейцарии, Голль сближается с дадаистами. Не будучи членом их группы и не причисляя себя к дадаистам, он испытывает тем не менее их сильное влияние, что сыграло в конце концов свою роль в его приверженности к новому направлению европейского искусства — к сюрреализму, одним из зачинателей которого он стал. В 1924-м он переезжает из Берлина в Париж, где вместе с Полем Элюаром начинает издавать журнал “Сюрреализм”, который объединил вокруг себя многих знаменитых художников, конкурируя с журналом А.Бретона.
Голль писал попеременно по-немецки и по-французски, переводил свои немецкие стихи на французский, а французские на немецкий, рассматривая их не как переводы, а как языковые варианты одного и того же стихотворения. Рождаются двуязычные книги-диалоги, собеседником и соавтором в которых выступает его жена, немецкая поэтесса Клэр Голль (1890—1977): “Стихи о любви” (1925), “Стихи ревности” (1926), “Стихи о жизни и смерти” (1927), “Седьмая роза” (1928) и вновь “Стихи о любви” (1930), а также изданные посмертно “Десять тысяч рассветов” (1954), “Любовный дуэт” (1959), “Антироза” (1967).
В конце 20-х — начале 30-х происходит полный отход Голля от его прежнего экспрессионистского пафоса, он вырабатывает свой стиль “сдержанного сюрреализма”, а также открывает для себя мир восточной поэзии, новой и древней. Так рождаются “Малайские песни”.
Стихи написаны от имени малайской девушки. В них с одной стороны — первозданная простота, с другой — богатейшая чувственная фантазия. Вечная тема любви звучит как бы вне времени и пространства, ведь атмосфера малайских джунглей у Голля абсолютно условна. Этого эффекта, когда физически ощущаешь вневременность стихотворения, Голль добивается во многих своих произведениях о любви, без конца варьирует любовную тему, и создается впечатление, что источник, питающий эти стихотворения, неистощим. Каждое воспринимается как частица космически огромного чувственного мира художника. Тема любви перерастает себя, вторгаясь во все сферы чувств человека, во все его “вечные” проблемы.
Наиболее знаменитое французское произведение И.Голля — книга баллад “Иоанн Безземельный”. Он писал его все тридцатые и начальные сороковые годы. Имя короля, жившего в конце XII — начале XIII века, послужило Голлю идеей для создания классических баллад. Судьба короля, бездомного и гонимого временем, показалась Голлю похожей на его собственную судьбу. Баллады “Иоанна Безземельного” посвящены теме бездомности человека вообще, но в них проглядывают и автобиографические черты. Голль родился на территории Германской империи и имел немецкий паспорт. После Версальского договора Лотарингия вошла в состав Франции, и он из немецкого гражданина превратился во французского. Когда поэт переселился во Францию, его в Германии продолжали считать дезертиром, жившим во время войны в Швейцарии. В 1939-м Голль и его жена были вынуждены эмигрировать в Америку, откуда возвратились лишь в 1947 году. В последние годы жизни Голль возвращается к немецкому языку, с которого начинал, но на котором не писал больше десяти лет. Две последние немецкие книги поэта “Найла” и “Сон-трава” — продукт того стиля, который наметился в сюрреалистический период 20-х годов. Они завершили путь от экспрессионистического пафоса и гуманистической утопии к монтажному стилю сюрреализма, от опьянения словами к строгости формы, от идеологической и авангардистской ангажированности к артистизму.
Немецко-французского Орфея, как называл поэта Жан Кокто, перелагали на русский крайне редко. Отдельные стихотворения Голля-экспрессиониста переводились в СССР и в эмиграции Ф.Сологубом, Г.Петниковым, В.Нейштадтом, С.Тартаковером, Г.Ратгаузом, В.Топоровым. Известны несколько переводов В.Козового из “Иоанна Безземельного”.
Немецкий оригинал “Малайских песен”, посвященный немецкой поэтессе Пауле Людвиг (1900—1974), долго считался безвозвратно утерянным. Сделанные самим автором переводы на французский в большой степени восполняли эту потерю. Книга приобрела всемирную известность и была переведена на многие европейские и восточные языки. Успех “Малайских песен”, вышедших в 1934 году, был настолько велик, что японское издательство обратилось к Анри Матиссу с просьбой сделать иллюстрации.
Немецкий оригинал был найден лишь в 1966-м. Он больше тридцати лет пролежал в подвале одного парижского издательства.
“Малайские песни” — за исключением небольших подборок в сборнике лирики зарубежных поэтов “Песнь любви” (М.: Молодая гвардия, 1981) и в книге моих стихов и переводов “Тени на обоях” (М.: Весть, 1994) — по-русски никогда не печатались. Данная подборка, публикуемая благодаря любезному разрешению немецкого издательства “Langewiesche-Brandt”, обладателя прав на это произведение, хотя и представляет только часть цикла, по сути впервые знакомит нас со знаменитой книгой. Полностью “Малайские песни” выйдут на русском отдельным изданием в 2012-м.
Вальдемар Вебер
ИВАН ГОЛЛЬ
МАЛАЙСКИЕ ПЕСНИ
.
Мне страшно взглянуть
На бледные бедра мои
Так они одиноки
Я их укрываю
Чтобы защитить от собственных рук
Блуждающих
В поисках пепла твоих поцелуев
.
Горестно и неистово
как цикада в листве баобаба
Кричит мое сердце.
Его ты не видишь. Меня ты не слышишь.
.
Синим быком с огненными рогами
Ты ворвался на поле мое
О как страшен мне был
Твой божественный гнев
Но ты лишь склонился к земле
Угловатой своей головой
И немного травы и вереска
Жадным слизнул языком
.
Подушку
На которой твоя голова цвета слоновой кости
Лежит как старинная отчеканенная страданиями медаль
Обрамленная бурей твоих кудрей —
Эту подушку
Я буду беречь
Как твой лучший подарок
Со всеми твоими грезами
Со всеми твоими печалями
И небесным посланьем
Что она хранит
.
Я бедра себе натерла
Листом аниса
Чтобы стада твоих черных агнцев
И стада твоих белых снов
Не заблудились по пути ко мне
.
Я черный след на воде
От твоего каноэ
Я послушная тень
От пальмы твоей
Я слабый крик куропатки
Когда ты в нее попадаешь
.
Все в ночи ощущает твое приближенье
Пахнет жасмин сильнее
Стены не так глухи
Участилось дыхание моря
Ветер взволнован
Он волосы мне причесал
Так как ты любишь
.
Сколько помню себя
Одетая празднично
Жду твоего появленья
Многие тысячи дней
Неведомый мой
Иду я тебе навстречу
Реки с тех пор обмелели
Уменьшились страны
А я разрастаюсь все больше
По всей земле
Мое тело
Занимает уже пространство
От одной зари до другой
Куда б ты ни шел
Сколько б раз ни менял направленье
Везде ты найдешь меня
.
Лишь с тех пор как ты знаешь меня
Я знаю себя
Как материк отдаленный
Чужим мне было тело мое
Не знала
Где запад во мне где восток
Одинокой далекой скалой
Жило мое плечо
Но его коснулась твоя рука
И я ощутила себя
У меня появились глаза
И уста обрели очертанья
Стан походку свою осознал
Сердце себя услыхало
О как люблю я себя
С тех пор как ты любишь меня
.
О говори говори мне какая я
Оглуши меня моей сладостью
Восхити моей красотой
Женщины не существует
Доколе она себя
В своих зеркалах не увидит
.
На мне растут апельсины
Потому что твои руки
Круглое любят
Долго висели они
Горькие и зеленые
Пока в себя не впитали
Золото знойного лета
И терпение твоих глаз
Так срывай же плоды
Любви!
.
Мой любимый трудится
На плантации
Весь день он проводит
С каучуковыми деревьями
Погружается с радостью в их сине-зеленую тень
Опытными пальцами ласкает их тела
Но вдруг он становится грубым
Беспощадно их колет
Покуда белая кровь
Не побежит по стволам покорно
Тогда его пальцы опять нежны
И заботливо лечат болящие раны
А по ночам он со мной
И поступает так же
.
Рыбак мой друг
Каждую ночь покидает меня
Как будто мне изменяет
Над морскою волною склоняется он
Словно над женским телом
Разряженным в кружева
Он руки к ней простирает
Склоняется к ней так низко
Словно вот-вот упадет
Но едва рассветет
Распрямляет спину
И к солнцу подъемлет
Золотые корзины
А самых розовых рыб
Он кладет мне к ногам
Словно букет цветов
.
Как всегда по утрам пела птица
Я хотела тебя разбудить
Далеко твои рисовые поля
По нашему ложу
Скользила моя рука
До островов добралась
Всю Азию обыскала —
Я была на постели одна!
Но как всегда пела птица
1932—1934
Перевод В.Вебера
|
